— Торбьорн! — прошептала Ингрид.
Он повернулся к ней и засмеялся.
— Ладно, ладно, — сказал он. — И чего только не придет в голову, просто сам поражаешься! Ты говорила сегодня с Сюннёве?
— Да, только она уже ушла на выгон.
— Сегодня?
— Сегодня.
— С сульбаккенским стадом?
— Да.
— Тра-ля-ля!
То не солнце, ль вышло на крылечко?
Триумлире!
Это солнце — ты, мое сердечко!
Триумлит, триумлат!
Птичка пробудилась, очень удивилась:
— Что случилось?
— Завтра мы тоже выгоняем скот, — сказала Ингрид, желая дать иное направление его мыслям.
— Я пойду со стадом, — сказал Торбьорн.
— Нет, — отец сам пойдет, — ответила Ингрид.
— Вот оно что, — протянул Торбьорн и замолчал.
— Отец спрашивал сегодня о тебе, — заметила Ингрид.
— Ну и что же? — отозвался Торбьорн, потом срезал ветку и начал обстругивать ее ножом.
— Почему ты так редко говоришь с отцом? — спросила Ингрид мягко и, помолчав, добавила: — Ведь он так любит тебя!
— Очень может быть, — сухо ответил Торбьорн.
— Он часто говорит о тебе, когда тебя нет дома.
— И гораздо реже, когда я дома.
— Но ты сам в этом виноват.
— Очень может быть.
— Не надо так говорить, Торбьорн. Ведь ты же сам знаешь почему вы вечно ссоритесь.
— Почему же?
— Хочешь, чтобы я тебе сказала?
— А что ты мне можешь сказать, Ингрид? Ты знаешь не больше меня.
— Верно, только я тебе скажу, что ты слишком много себе позволяешь, а ведь отец этого не любит.
— Да не в том дело; он просто хочет сделать так, чтобы я шагу не мог ступить без его указки.
— А как же иначе, если ты чуть что дерешься?
— А ты хочешь, чтобы каждый болтал обо мне все, что ему взбредет в голову?
— Вовсе нет, но зачем ты все время лезешь на рожон? Отец никогда ни с кем не дрался, а его все уважают.
— К нему, верно, так не приставали, как ко мне.
Ингрид помолчала немного, потом, оглянувшись по сторонам, продолжала:
— Может не стоит снова к этому возвращаться, но я тебе скажу: не ходи туда, где бывают твои враги.
— Нет именно туда я и пойду. Недаром меня зовут Торбьорн Гранлиен.
Он обстругал ветку и разрезал ее пополам. А Ингрид все сидела и смотрела на него. Потом она спросила:
— Ты пойдешь в воскресенье в Нордхауг?
— Пойду.
Она помолчала минуту, потом сказала, не глядя на него:
— А ты знаешь, что Кнут Нордхауг приехал домой на свадьбу сестры?
— Знаю.
Ингрид посмотрела на брата.
— Торбьорн, Торбьорн!
— А ты хочешь, чтобы я опять позволил ему влезать между мной и моими знакомыми?
— Да он вовсе и не влезает, по крайней мере не больше, чем хотят эти знакомые.
