Эмиль Кабулке был в ударе. Он с удовольствием продолжал бы браниться и дальше, но Мукке остановила его, пообещав сделать всё возможное.
Затем она повернулась к Вальтеру Бауману, который уже несколько минут дожидался её.
— Так, значит, — сказала она, — вы наш новый долгожданный воспитатель. Я в курсе дела. Район известил нас вчера. Как хорошо, что вы приехали к нам в Катербург! От всего сердца добро пожаловать!
Она крепко пожала Бауману руку.
Александр Кнорц выполз из-за своего письменного стола.
— Соболезную вам от всего сердца, коллега, — сказал он брюзгливо. — Не желал бы я быть в вашей шкуре. Нет, я бы хотел умереть естественной смертью, а не кончить свои дни в сумасшедшем доме. Лучше стеречь мешок блох, чем воевать с этой ордой!
Кабулке так оглушительно расхохотался, что фрейлейн Лобеданц сделала опечатку.
— Да, да! Наши ученики — это весёленькая компания! Если они станут когда-нибудь агрономами и животноводами, сельское хозяйство полетит к чёрту.
Хильдегард Мукке нахмурилась.
— Не пугайте нашего нового воспитателя, — оборвала она обоих болтунов, — иначе коллега Бауман так испугается, что тут же уедет обратно.
Вальтер Бауман улыбнулся. У него было молодое, гладко выбритое лицо.
— Я не пуглив, — заверил он Мукке.
Прибыла почта! Фрау Хундертмарк, толстая катербургская почтальонша, каждый день приходит в интернат. Для молодых людей у неё всегда есть в запасе несколько газет, письма и открытки. Взамен она забирает почту, которая накапливается за день.
— Обождите минутку, фрау Хундертмарк, — говорит Инга Стефани, открывая висящий в коридоре почтовый ящик. В блаженном неведении она опускает руку в деревянную коробку. — Ай, ай, ай! — Инга Стефани испуганно выдёргивает руку. Её пальцы прикоснулись к чему-то мягкому и жирному.
Фрау Хундертмарк в недоумении трясёт головой, так что из её причёски вылетают шпильки.
— В чём дело? Чего вы испугались? Какая там ещё чертовщина?
— Не знаю… — У Инги Стефани такое лицо, словно она вылила уксус.
Потом она берёт себя в руки и снова с бьющимся сердцем лезет в ящик. Один за другим появляются пять писем, три открытки и… ломтик копчёного свиного сала.
Фрау Хундертмарк всплескивает руками:
— Возможно ли! Какое свинство!
Она рассматривает промасленные письма и открытки.
— Нет, я не возьму их, фрейлейн. Они испортят мне всю почту. Посмотрите только на этот конверт: можно подумать, что он сделан из промасленной бумаги.
Почтальонша с трудом разбирает фамилию отправителя.
