— Как глупо, что никто из ребят не хочет участвовать в нашем оркестре! — сказала Рената, протирая вместе со своим помощником окна в курятниках. — Вам бы только в футбол играть, а на всё остальное у вас времени не хватает. Не знаю, как другим, но лично мне никогда не понравится парень, который не признаёт ничего, кроме футбола.
Али-баба чуть не упал с лестницы. Ага, теперь он знает, как завоевать расположение Ренаты.
После ужина, когда Рената пошла в Дом культуры, Али-баба присоединился к ней.
— Я передумал: я тоже решил попробовать, — сказал он храбро. — Надо учиться всему — ведь так приятно немножко знать музыку.
На улице было так темно, что, если бы он и покраснел от такого вранья, этого бы всё равно никто не заметил.
Рената промолчала. «Как он изменился», — подумала она.
В Доме культуры Али-баба не отходил от неё ни на шаг. Седоволосый Хирзе выдал ребятам инструменты и рассадил их полукругом, в центре которого стал сам. Али-баба вместе со своим стулом придвинулся к Ренате. Как хорошо, что организовали этот мандолинный оркестр! Теперь Али-баба может на каждой репетиции сидеть рядом с Ренатой. Совсем рядом. Да он просто счастливчик! Али-баба был глубоко благодарен Хирзе за его старания…
Пока Али-баба размышлял, Рената слушала старого музыканта, который рассказывал об устройстве мандолины.
— Запомните, — говорил Хирзе: — мандолина состоит из грифа и корпуса, играют на ней специальной косточкой — медиатором.
Потом Хирзе объяснил, как надо держать мандолину и как называются струны.
Али-баба слушал только краем уха. Он строил воздушные замки. «Если я научусь хорошо играть на мандолине, — мечтал он, — то мы с Ренатой поладим. Надо во что бы то ни стало узнать её любимую песню. Я выучу эту песню наизусть и буду исполнять её вместо серенады. Это ей, конечно, понравится».
— А теперь настроим наши инструменты, — сказал Хирзе.
Он вытащил из жилетного кармана металлический свисток и извлёк из него тонкий, высокий звук.
— Это «а», — объяснил учитель.
И повторил тот же звук.
— Внимание! Теперь настроим соответствующую струну на звук «а».
Музыканты взялись за свои инструменты. Мандолины замяукали, как новорождённые котята.
Хирзе прислушивался. Склонив голову набок, он ходил от одного оркестранта к другому.
— А-а. Ещё раз… Я хочу слышать чистое «а». Яснее…
Перед Али-бабой Хирзе остановился с явным неудовольствием.
— Мальчик, — сказал он, — что ты делаешь? Где бродят твои мысли? Ты настраиваешь совсем другую струну. Внимание! Ведь это же «е». Вот «а», вот…
