– Да о чём митинговать? – спросил председатель. – Только недавно колготили народ…
– Серость ты лесная, – сказал Дикарь (впрочем, его пока звали по фамилии – Попов, это прозвище за ним после закрепится), живёшь, как крот в подземелье, ничего не знаешь. Ты слыхал, какие в Питере весёлые дела были? Конец буржуям приходит, а у тебя тут псиной воняет, в селе пять церквей перезвон малиновый устраивают. Небось и дома иконостас целый в переднем углу? Ну, признайся?
Председатель засмущался, пожелтевшими от табака пальцами тронул усы, начал покряхтывать.
– Да как тебе… вам… – засипел он, – баба, курва мокрохвостая…
– Кто в доме хозяин, – спросил напористо Попов, точно за рубаху затряс, – ты или курица?
– Хозяин, известное дело, тот, кто штаны на пупке носит, – засмеялся председатель.
– Вот, знаешь, а порядка наладить не можешь. Баба у него, вишь, штанами руководит! Чтоб не было такого, понял, иначе штаны на заднице не удержишь…
Моргал глазами председатель, от волнения шарил по карманам, точно потерял чего, а Попов продолжал:
– Митинг ныне соберёшь. О текущем моменте будем гутарить…
– Дикарь какой-то, – хмыкнул председатель. Но митинг собрал. С той поры к матросу кличка и прилепилась – Дикарь.
На митинг Дикарь пришёл в матросской форме, чем неслыханно удивил односельчан. Особое восхищение вызвали его брюки-клёш, напоминавшие две сшитые между собой женские юбки. С восторгом глядела сельская мелкота на деревянную кобуру с торчащим воронёным маузером, а бабы, сбившись в стайку, точно стадо овец, охали удивлённо, прихлопывали в ладоши. Дикарь, не обращая внимания на эти восхищённые взгляды сельчанок, распахнув бушлат, говорил с крыльца волисполкома страстным, срывающимся голосом:
– Дорогие согражданы, докладаю вам, что мы, флотские, прихлопнули эту поганую «учредилку» – учредительное собрание. Анатолий Железняк, наш боевой товарищ, объявил всем этим буржуям недорезанным: «Караул устал», и они, как овцы, из залы попёрли. И вам я разъясняю: Советская власть – вещь сурьёзная и надолго, на всю жизнь. Так что и вашим мироедам этакую позицию для себя уяснить надо. А вы живёте, как сонные караси, хвостами не шевелите. Что же получается, гражданы, один колокольный звон только и слышится. Сегодня все пять церквушек на разные голоса звонят.
Дикарь говорил долго, мужики слушали, топтались от мороза, прихлопывали рукавицами, а бабы застыли, как каменные. Первыми зашевелились ребятишки, начали оделять друг друга кулаками, но матрос зычно крикнул: «Притихни, братва!» – и мелкота опять замолкла, уши оттопырила. Вот таким он и запомнился односельчанам.
