– Распутный тип! Я скажу твоим женам!
– Так мне и надо. Недаром Мама обо мне самого дурного мнения.
Я подошел к податчику взять тарелки. Гуднула дверь. Я отщелкнул переговорную трубку.
– Кто там?
– Телеграмма гаспадину Смиту, – ответил ломаный голос. – От гаспадина Бернарда Оу. Смита.
Я отдраил дверь и впустил профессора де ла Мира. Он выглядел как выходец с того света: одежонка – одни лохмотья, замызганный, космы висят, правый бок парализован, рука болтается, бельмо на глазу, – ну, точь-в-точь из матерых бичей, что спят в Придонном переулке и клянчат выпивку под кисленькое по дешевым кабакам. И слюни изо рта висят.
Как только я отдраил дверь, он выпрямился, приосанился, сложил ладошки ниже подбородка, оглядел Ваечку с ног до головы, сюсюкнул на японский манер и выдал «фьюить».
– Еще прелестней, чем помнится, – сказал он.
Ваечка зла была, как черт, однако улыбнулась.
– Благодарю, профессор. Но не утруждайтесь. Здесь одни камрады.
– Сеньорита, в тот день, когда политика начнет мешать мне ценить красоту, я брошу политику. Я слишком большой поклонник красоты, в данном случае вашей, – окинул он цепким взглядом номер.
– Проф, вы же старый развратник, так будьте свидетелем. Всю ночь мы тут политикой занимались, одной политикой и ничем больше, – сказал я.
– Неправда! – полыхнула Ваечка. – Я несколько часов сопротивлялась, но он пересилил. Профессор, что полагается за такие дела здесь у вас в Луна-сити?
Профессор поцокал языком, покачал головой, повертел бельмом.
– Мануэль, не ожидал! Это же серьезнейший проступок, тебя положено ликвиднуть без суда. Но не без следствия. Сударыня, вы пришли сюда по доброй воле?
– Он меня подпоил какой-то мразью.
– Не мразью, а сранью, сударыня. Будем блюсти чистоту языка. Имеются ли у вас фингалы, покусатости или порватости, каковые вы могли бы предъявить общественности?
– Омлет стынет, – сказал я. – Может, вперед позавтракаем, а уж потом вы меня ликвиднёте?
– Очень здравая мысль, – сказал проф. – Мануэль, не уделите ли две полбанки воды старому учителю, дабы он обрёл более приличный вид?
– Извольте пройти в ту дверку, – сказал я. – Но не копайтесь, не то вам отколется, как тому бздиловатому.
– Благодарю вас, сэр.
Он удалился, послышались плеск и фырканье. Мы с Ваечкой накрыли стол.
– Покусатости! – сказал я. – Всю ночь она сопротивлялась!
– А так тебе и надо! Чтоб не строил из себя.
– Чего не строил?
– Того, чего не строил. После того, как девушку подпоил.
– Хммм. Это надо Майку поручить, чтоб разобрался.
