Дочищая персик, я услыхал урчание мотора, глянул в окно и увидел, что Бауманн уезжает. Один. Робби закрыл за ним ворота, и мне будто сразу стало легче дышать. Наш дом с его высокими окнами и сад, где веяло свежими листьями, показались мне даже симпатичными.
В кухню вернулся Робби. Под свитером у него играли здоровенные бицепсы. Желания подраться с ним у меня уже не возникало: в гневе он, похоже, не умел сдерживать свою силу.
— Уехал? — спросил я.
— Какое твое дело? — отозвался он.
Я улыбнулся. Он напоминал мне бульдога: кривые зубы, сплюснутая морда, не вызывавшая никакого желания протягивать руку дружбы…
Он вытянул из кармана сигарету и стал разминать ее большим и указательным пальцами, глядя на меня.
— Так значит, мы в бегах? — чуть насмешливо сказал он.
Я не упустил случая отплатить ему его же монетой:
— Какое твое дело?
Робби не обиделся: на его плоской роже даже появилось веселое выражение.
— Ты прав, парень: чем меньше в жизни болтаешь, тем целее твой шнобель. Вот только не надо корчить из себя герцога Жопингемского! В твои годы надо еще ходить в воскресную школу и слушаться мамочку, понял?
Мужики ох как любят поучать. Каждый мнит, что он умнее и опытнее других, а говоря с молодым — вообще воображает себя ректором университета.
Огорчать Робби не стоило. В каком-то смысле он был правильный парень.
— Ладно, — сказал я. — С чего начинать? Домишко вроде как нуждается в лечении?
— Да. Ждем гостей. Первым делом надо подготовить на первом этаже комнату для дедушки, у которого отнялись ходули.
Я поморщился.
— Знаешь, Робби, я никогда не был виртуозом швабры, но в ответ на гостеприимство — так и быть, поднатужусь.
— Какое воодушевляющее свидетельство доброй воли! — послышалось сбоку.
На пороге стояла хозяйка: волосы стянуты в «конский хвост», сиськи готовы прорвать свитер… Каждый раз, когда она попадалась мне на глаза, я чувствовал, как по хребту пробегают искры, будто только что сунул палец в розетку.
Я покраснел и начал искренне сожалеть, что у меня есть руки, потому что решительно не знал, куда их девать.
— Робби, — сказала она, — там не обойтись без полотера. Я сейчас заглянула в комнату — она совершенно ужасная.
— Так полотера же здесь нету… — пробурчал мой напарник.
— Ну так заберите из квартиры.
— На мопеде?
— А что, на нем разве нельзя?
Робби, видно, это не слишком улыбалось. Но в этом доме одни давно привыкли приказывать, а другие — повиноваться.
— Хорошо, — сказал он с видом пса, у которого отобрали кость.
