Теперь Пименову предстояло решать судьбу Нюрки.
«Конечно, – думал он самовлюблённо, – у меня и у самого ума хватит как поступить, да вот народ поддержит ли?»
Из райотдела милиции Пименову протокол, составленный Кузьминым, поступил с припиской: обсудить на товарищеском суде. И если характеризуется положительно, в первый раз провинилась, можно на месте оштрафовать, а если злостная самогонщица, тогда судом дело пахнет, к уголовной ответственности привлекать надо.
Егора Бабкина, бригадира, дружка своего старого, Сергей Яковлевич застал дома, тому не нужно было объяснять ситуацию: знал сам всё досконально. Не случайно шутил в своё время:
– Я у тебя, Сергей, как посол для особых поручений. Надо тебе Аньку увидеть, вмиг организую…
Поэтому Пименов спросил с ходу:
– Как поступать будем с Нюркой?
Егор человеком слыл мягким, душевным, недаром его в деревне любили. Но в тот вечер – неизвестно какая блоха укусила – начал грубо, будто не было между ними многолетней дружбы:
– Ты чего хвостом заюлил, как пёс приблудный? Сам решай, у совести подсказ спрашивай. Моё мнение при мне останется…
Домой Сергей Яковлевич возвращался, как побитый, плечи втянул в полушубок. Конечно, прав Егор – совесть у человека должна быть. И разве не его, Пименова, Анечка все эти годы как самого дорогого гостя встречала, миловала, на белую простынку укладывала. Эх, жизнь, и сейчас вспомнить приятно! Если рассудить здраво – так самое памятное в жизни только с ней и было.
Всё сном снилось, как летом однажды попросил её выйти вечером за деревню – буду, мол, из райцентра на лошади ехать – подхвачу. А в райцентровском ресторане дружки подсели – пропадай, моя телега, все четыре колеса! Часов до десяти, до закрытия, прогуживались, да два часа езды. Ехал весёленький, забыв уже, что и встречу назначал. А к родной деревне подъехал – стоит Анечка на канаве, белеет платье в темноте. Вот она, любовь!
А теперь за всё хорошее под суд, за решётку? Да ни за что в жизни, пусть хоть что подумают – решения иного не будет, кроме штрафа!
С этим планом и в дом вступил. А дома – снова как колом по голове, жена Ксения с порога вступилась:
– Что с подругой своей делать будешь? По всей деревне разговоры – Пименов любовь свою в беде не оставит. Небось, уж верёвочку свил, чтоб утопленнице кинуть? Любовь то, она в огне не горит, в воде не тонет… .
Хотел Сергей Яковлевич врезать грязным носком Ксении по физиономии ядовитой, но сдержался – хай поднимет такой, что вся деревня сбежится. Поэтому и в постель улёгся без ужина. Ей бы промолчать дальше, Ксении-то, а она вожжу закусила:
