– Дело учитель толкует, – вступила в разговор Кузнечиха, – сущую правду. Мой Митька домой еле доходит, с голодухи валится.
– Детей дома надо кормить, – вставил Федякин.
– Тебе хорошо, – Кузнечиха даже поднялась, в коленях у неё что-то хрястнуло, – твой дом рядом со школой. Вот твои огольцы и под материнскую юбку прячутся. А нашим где есть-пить? До дома не добежишь.
– Давай школу к твоему дому перетащим! – не унимался Федякин.
– Опять на хаханьки умный разговор переводишь! – Кузнечиха начала вертеться, ища поддержки у сельчан.
Чем это кончилось бы – неизвестно, но учитель опять вмешался в разговор.
– Давайте изберём из вашего состава комиссию, пусть она осенью соберёт с каждого дома продукты, поместим их в школьный подвал. С учётом ребятишек надо такое распределение провести, чтоб никому не обидно было.
– А где мы сахар возьмём? – спросил кто-то.
– О сахаре я сам позабочусь, – сказал учитель. – Куплю в магазине.
– Да они тебя без штанов оставят, – засмеялись колхозники. – Ребятишки сахар любят…
– Ну, на чай для детей много не уйдёт, – ответил учитель.
– Ты вот мне что скажи, – опять потянул руку Федякин, – кто им, ребятишкам нашим, разносолы эти готовить будет? Чай, такую команду напитать – не простое дело. Вон дома жена с ног сбивается…
– А вот мы давайте вместе Ефрасинью Николаевну попросим. Она человек, от работы освобождённый, будет заниматься…
– Бесплатно, что ли?
Зинка Мура, присутствующая на собрании, вздохнула громко, сложила руки на груди, усмехнулась:
– Дураков ищите в другом месте! За так и чирей на известном месте не появится!
Иван Васильевич с грустью оглядел хохотавших людей, сказал тихо:
– А платить у вас всё равно нечем. Прошлый раз вот товарищ, – он указал на Алексашку, и на лице того вспыхнула блаженная улыбка, – говорил, что у вас, как в присказке, в одном кармане вошь на аркане, в другом – блоха на цепи.
Присказка эта известная, видимо, пришлось по душе людям, они засмеялись облегчённо, точно скатился с них тяжёлый груз, и только Алексашка, недовольный, заворочался, толкнул соседа Симу Силкина, по кличке Кубарь, молчаливого, сумрачного мужика:
– Слышь, сосед, что-то не так! Не так и всё. Дуравят нас, как хотят! Выходит, его баба, – он показал глазами на учителя, – будет за здорово живёшь на ребятишек готовить? Держи карман шире!
Алексашка говорил негромко, но в притихшем корогоде слова прозвучали чётко, как «по радио», и даже учитель заволновался, затряс волосами, с удивлением поглядывая на собравшихся. Жена его буравила Алексашку глубоко запавшими глазами, видимо, с тревогой ожидала, что ещё скажет этот человек.
