А волосы как доска в классе темны,
Моим стать бы мог, хорош словно бог,
Избавил от Тёмного Лорда нас ты»
Толпящиеся в коридоре ученики расхохотались, и Драко смеялся громче всех, в глубине души все же завидуя сияющему от счастья очкарику.
— О, поттеровский дневничок! — перекрывая смех, пробасил Крэбб и указал себе под ноги.
— Можно порвать! — обрадовался Гойл и нагнулся, чтобы поднять тетрадь в черном переплете.
— Я первый заметил! — Малфой ревниво оттолкнул руку Гойла и сам подхватил трофей.
Он едва успел пролистать дневник и подивиться, зачем чудак Поттер написал на первой странице “Т. М. Риддл”, а на обложке – четыре бессмысленные цифры, как очкарик заметил пропажу и угрожающе прорычал:
— Отдай!
— Интересно, что же тут пишет Поттер? — Драко демонстративно открыл пустой дневник перед Крэббом.
Тот с готовностью изобразил, что с интересом читает пустую страницу. К нему тут же присоединился Гойл, начавший водить пальцем по несуществующим строчкам.
— Отдай его, Малфой, — вдруг вклинился в разговор неизвестно откуда взявшийся Питер Уизли.
— Сейчас, только гляну, — противореча своим словам, Драко захлопнул неинтересный дневник, чуть не придавив Гойлу пальцы, и помахал им перед носом у Поттера.
— Экспеллиармус! — рявкнул взбесившийся очкарик, и Драко от испуга выронил дневник.
Рон Уизли, как всегда ошивавшийся возле Поттера, подхватил тетрадку и, подхалимски улыбаясь, протянул ее своему господину.
Раздосадованный поражением Драко решил отыграться хоть на ком‑нибудь и прокричал удачно подвернувшейся под руку мелкой Уизли:
— По–моему, Поттеру не понравилась твоя валентинка!
После чего круто развернулся, щелкнул каблуками и удалился, преисполненный чувства собственного достоинства.
— Что‑то приуныла наша махараджа, — задумчиво пробормотал Гойл.
— Кажется, я знаю, как облегчить его страдания, — Крэбб улыбнулся и потер руки.
Драко, не обращая внимания на отсутствие своей свиты, сытно пообедал и почувствовал, что жизнь налаживается. Но стоило ему выйти из Большого Зала, как мимо пронесся гном–купидон, надрывно вопящий “Валентинка для Дурко Малфоя!”
Драко вспыхнул и проворно спрятался за чью‑то спину, отчаянно убеждая самого себя, что это письмо не для него. Мало ли в Хогвартсе Малфоев!
— Ты что‑то хотел? — раздался над Драко насмешливый голос, и Малфой понял, что из всех спин, за которые можно было спрятаться, он выбрал самую неудачную – спину Монтегю.
Не удостоив Грэхема ответом, Драко дал стрекоча. Монтегю же, проводив второкурсника многообещающим взглядом, заторопился в слизеринскую гостиную. Там он проворно достал из сумки пергамент и перья и, от усердия закусив кончик языка, принялся строчить валентинки на имя Дурко Малфоя. Грэхем так увлекся процессом, что не заметил, как над ним навис Флинт:
