Куниэда отпил немного пива и, выдержав паузу, снова спросил:
– Но сейчас ведь началась гражданская война, и, наверное, вам приходится нелегко. Повсеместно идут бои, здесь стало опасно, так что игра наверняка не стоит свеч.
Сато рассмеялся, обнажив зубы.
– Да нет, я бы не сказал. Чем опаснее дело, тем больше выигрыш. Да и поздно мне отказываться. У меня ведь контракт на три года, уйду до срока – расстреляют как дезертира.
Куниэда скрестил руки на груди.
– Как строго у вас – нельзя уйти, пока не кончится контракт. Я-то думал, что в легионе гораздо мягче условия.
Сато покачал головой:
– Я тоже так думал, но все оказалось иначе. Дисциплина здесь построже, чем в регулярной армии. Муштруют так, что кровью рвет, а когда доходит до схватки, первым в бой посылают легион. Не выложишься – не выживешь. Нормальным людям здесь делать нечего.
– Из Японии здесь только вы?
– Я слышал, в других отрядах тоже есть человека два-три. Встречаться мне с ними не приходилось, но вроде бы кто-то есть еще.
– Да что вы говорите! Но это же поразительно – японцы взялись за оружие, чтобы участвовать в гражданской войне так далеко от родины. Если бы об этом узнали в Японии, это было бы во всех газетных заголовках.
– Бравый японский солдат добровольно взялся за ружье, чтобы воевать с коммунизмом, или что-то ироде тот, да?
Наверное. На родине сейчас набирают силу именно такие настроения.
Сато прищурил глаза, подавляя улыбку.
– Ты еще молодой. Поверь, ничего особенно возвышенного в моей службе нет. В легионе нет ни одного достойного человека. У каждого какой-то грех на душе, каждый изменил имя, спасаясь от кого-то, каждый приходит в легион, скрывая прошлое. Так что…
Куниэда покраснел – Сато правильно понял его слова как дежурную лесть. Сато и сам, наверное, был одним из тех, кто вступил в легион, чтобы скрыться от чего-то, но спросить об этом Куниэда не решился.
Сато отодвинул стул и достал из кармана брюк часы на цепочке. Взглянул на них и сказал:
– Ну вот, уже скоро перекличка. После полудня мы выступаем. Так что я пойду.
– Скажите мне напоследок, откуда вы родом, – торопливо проговорил Куниэда. – Если хотите, могу передать весточку вашим родным. Я могу связаться с Японией через Сен-Жан-де-Люс.
Сато положил на стол деньги за пиво – за них обоих – и встал.
– Родился я в Токио, но с детства был прирожденным бродягой, и с тех пор, как уехал из Японии, прошло уже много лет. У меня нет ни родного дома, ни семьи. Так что спасибо, не нужно.
