Кланки со вздохом упала на подушки.
— Какой гуманизм!.. Неделя от силы, и это точно как дважды два. — Она заморгала, словно сдерживая слезы. — Я уже отчаливаю отсюда, Мара. Я чувствую это… Это похоже на песок между пальцами. Ты их сжимаешь, а он сыплется, сыплется — и вот уже на ладони ничего нет…
Мара попыталась возмутиться и закричать, что она не собирается слушать всю эту чушь, но Кланки не дала ей сказать ни слова.
— Я бы хотела открыть тебе один секрет, Мара. Он мне не давал покоя все эти годы.
— По-моему, ты не способна была хоть что-то скрывать от меня… Наверняка я уже об этом знаю…
— Речь идет обо мне и Лобо. Тогда, в Калифорнии, мы с нетерпением дожидались, пока ты заснешь, а потом… в общем, он приходил в мою комнату.
— Так ты и Лобо..?
— Да!
Маре стало досадно и вместе с тем обидно.
— Но зачем же надо было скрывать это от меня? Неужели я не поняла бы тебя?
— Во-первых, это была не только моя тайна… А во-вторых…
— Во-вторых, ты стеснялась, что связалась с немым?
— Нет, черт меня возьми! Я слишком переживала из-за того, что могут подумать обо мне окружающие. Мне было стыдно признаться, что я всего лишь человек со всеми человеческими слабостями. И Лобо боялся — он боготворил тебя, а меня… меня он просто любил, как любят женщину.
Кланки зарыдала, и Мара погладила ее руку.
— Я рада, что ты мне обо всем рассказала, — успокоила она, хотя и не была уверена, правду ли она говорит сейчас.
— Наверное, это нехорошо, что я что-то скрывала от тебя, в то время как ты делилась со мной абсолютно всем…
— С чего ты взяла, что я делилась с тобой всем? — спросила Мара. — У меня тоже были свои секреты.
Кланки перестала плакать и с прежним неуемным любопытством уставилась на подругу.
— Что за секреты? А ну раскалывайся! — потребовала она.
Мара расхохоталась, а через секунду смеялась и Кланки. Вскоре она уснула, и когда Мара нагнулась, чтобы Поцеловать подругу, щека Кланки была холодной, словно жизнь уже начала уходить из ее тела.
Утром чуть свет, не приходя в сознание, Кланки скончалась.
Мара отвезла ее тело в Калифорнию и похоронила старую подругу на кладбище Санта-Розы рядом с Лобо.
Одной из самых неприятных обязанностей Мишель в ее новом качестве была необходимость при случае копаться в старых папках мистера Сэма. Эти пыльные бумаги, и в особенности журналы гастролей, которые мистер Сэм скрупулезно, с почти религиозным благоговением вел все пять десятков лет, слишком очевидно напоминали ей о собственной молодости и о том, что она еще очень многого не умеет в таком тонком деле, как руководство цирком.
