Поколебавшись, Лэйни спросила:
— А ты — ты идешь?
Мишель уже понесло, и, чувствуя, что Джоан с нетерпением ждет от нее отрицательного ответа, она все-таки улыбнулась и мило сообщила:
— Думаю, что да.
— Надо полагать, чтобы снова пудрить мозги подряд всем парням? — хмуро огрызнулась Джоан.
Так вот в чем дело! Мишель чуть не рассмеялась. Джоан ревнует! Знала бы ее подружка, как мало у нее оснований для таких черных мыслей.
— Я тут ни при чем! — продолжая дразнить девушку, сказала Мишель. — Я ни на кого не обращаю внимания, а потому, наверное, все и приглашают меня танцевать. Они знают, что им не придется потом отбиваться от меня.
Джоан надулась:
— А как же, извините, вышло, что ты танцевала с Алли Форестером целых три раза на последней студенческой вечеринке?
Алли Форестер? Неужели Джоан замахнулась на него? Впрочем, почему бы и нет? Джоан обожает богатых, очень богатых, сверхбогатых мужчин, а Алли определенно из этой категории. Кроме того, он такой же зануда, как и сама Джоан.
— Он танцевал с разными девчонками, — возразила Мишель. — В том числе и с вами, мисс Джоан. Он, кстати, сказал, что хотел сообщить тебе кое-что, но ты не догадалась заговорить первой.
Пока Джоан, пунцовея на глазах, обдумывала услышанное, Мишель изящно уселась на стул. Вообще-то Алли не говорил этого. Напротив, он сказал Мишель, что ее соседка по комнате на кого угодно наведет тоску. Но почему бы не помочь подруге? Джоан нельзя назвать хорошенькой, но есть в ней… благопристойность, что ли? «Совсем как в маме, — подумала Мишель, и ей стало больно. — Джоан и мама отлично бы спелись… Не то, что я…»
Джоан что-то путано объясняла — кажется, оправдывалась, но Мишель уже не слушала ее. Она подошла к зеркалу и лишний раз с удовлетворением отметила, как сильно изменилась ее внешность за эти три года учебы: большой чувственный рот, сияющая кожа, глаза… Глаза, пожалуй, чуть великоваты для худенького лица. И волосы — эта невообразимая копна некогда рыжих волос потемнела до каштанового цвета, и теперь никому и в голову бы не пришло называть ее Морковкой…
Только не было у нее уверенности в том, что ей нравится эта новая Мишель. Оказавшись в центре внимания мальчиков и мужчин, она чувствовала себя неуютно. Ее не привлекали все эти поцелуйчики и тисканье в темноте, не говоря уж о других вещах, которыми хвастались девчонки. Ей казалось, что она предназначена для чего— то иного. Три года назад один замечательно красивый и храбрый парень пообещал, что она будет его женой. А поцеловав ее, он словно взял ее сердце в залог. Правда, он не сдержал обещания и не появился в Сэнсановской частной школе, но Мишель все еще ждала его, как ни глупо это покажется со стороны.
