Тогда Тархан сказал:
— Это такое дело, какого мы не видывали совершенно и не слыхивали о нем, и мимо нас не проходили какие бы послы султана, с того времени, как существуем мы и отцы наши. Не иначе, как султан устраивает хитрость и направляет этих людей к хазарам, чтобы поднять их войной против нас. Пусть Атрак разрежет этих милых послов пополам, а мы заберем то, что с ними имеется…
И сказал другой из них:
— Нет! Мы возьмем то, что с ними, и оставим их голыми, чтобы они возвратились откуда прибыли.
— Нет, у хазар есть каши пленные. Так пошлем же вот этих, чтобы выкупить ими тех!..
И так они не перестали спорить между собой, а мы находились в смертельном положении, пока они не объединились на том мнении, чтоб отпустить нас, и чтобы мы уехали…
Мы отправились и достигли реки Баганди. Люди вытащили свои дорожные мешки, а они были из шкуры верблюдов. Потом наложили в мешки одежду и домашние вещи, и когда они наполнились, то в каждый дорожный мешок село еще пять-шесть человек. Они взяли деревяшки из белого тополя и держали их, как весла, непрерывно ударяя, а вода несла их дорожные мешки, и мешки вертелись, пока мы не переправились. А что касается лошадей и верблюдов, то они переправлялись сами…
Я видел из числа огузов таких, что владели десятью тысячами лошадей и ста тысячами голов овец. Чаще всего овцы пасутся по снегу, выбивая копытами и разыскивая траву. А если они не находят ее, то грызут снег и до крайности жиреют…»
* * *
Плохо человеку, когда у него нет родины. Судьба носит его по земле, как одуванчик. Теряется язык, культура… Так и малый народ, потерявший родину. Он обречен на вымирание.
Огузы не вымерли, но они не имели своих угодий. В государстве Санджара они были на правах поселенцев, сохранивших самостоятельность, но плативших за нее огромные деньги.
По натуре своей народ этот был степной, храбрый, свободолюбивый. Все достояние воина-кочевника было при нем, а поэтому он мало подчинялся своим высшим родоначальникам.
Часть этого народа в начале XI века жила в Нисайской равнине, на Мангышлаке, в низовьях Аму-Дарьи, у Аральского моря. А часть, после долгих скитаний и сражений, перешла Аму-Дарью и запросила разрешения у султана Санджара поселиться в его государстве.
Санджар долго думал, как поступить. Можно ли допустить на свои земли этот воинственный народ? Не опасно ли держать у себя во дворе тигра? Хорошо, если можно будет заставить хищника дружелюбно относиться к хозяину и своим присутствием устрашать зловредных соседей. А если ему — тигру не угодят или рассердят его? У него — султана, есть надежные псари, но во сколько обойдется победа в этой внутренней драке, которой можно было бы избежать?
