Оглядевшись по сторонам, развели костер. На огонь сползлась разная тварь. Проковылял тарантул, показалась фаланга. У обглоданной кости баранины, которую извлек из торбы Чепни, поднял свой страшный хвост скорпион. Чепни прижег его горящей веткой саксаула и опоясал костер волосяным арканом. Как говорили чабаны: фаланги и скорпионы кололись о волоски крученой шерсти и не переползали ее границу.
— По законам песков — гость выше отца, — первым нарушил молчание Чепни. — Но мое сердце торопится узнать, с кем я породнился, избивая жирных собак. Вижу, что мы одной крови — огузы. Но почему барс пустыни в византийских сандалиях?
Ягмур молча протянул кольцо мастера Айтака.
— Где ты взял это? — воскликнул от неожиданности рослый и стройный Чепни.
— Мастер дал, когда бежали из плена. Старик погиб, спасая меня!..
Вернув кольцо, Чепни сказал:
— Тогда ты должен знать, за кого мстила твоя плеть!
Ягмур ближе пододвинулся к ночному гостю.
— Будь осторожен, джигит!
— Нет, ничто не заставит меня раскаяться в поступке: в хозяине караван-сарая я узнал одного из стражников, от палки которого умер Айтак, — ответил Ягмур.
— Кровь огуза кипит в тебе! — с гордостью сказал ночной гость. — Но будь осторожен, собаки султана обнюхивают наш след.
— Джигит, ты пообещал рассказать о том страннике из дальней Мекки.
Потянуло прохладой. Пустыня остывала от дневной жары и легкий ветерок волнисто побежал по прибрежным тугаям. Испуганно шарахнулась стая уток. Завизжали дикие кабаны. Хохотнула гиена, вспугнув сову. Как выпущенный из пращи камень, проносилась над каналом летучая мышь.
— Понял ли ты, джигит, пустыню? — спросил спутник Ягмура.
— Начинаю многое понимать… В цель попадает прямая стрела. А в мое сердце, после того, как конь вступил на землю Турана, летят все больше стрелы кривые, с колючим оперением. Капкан за капканом ставит мне судьба!..
— Даже при свете солнца?.. О, тогда бойся ночного света.
— Пока меч в моих руках, бек-джигит!..
— Знай же, что хозяин караван-сарая предан тем, кто угнал мастера Айтака в рабство и погубил доносом… Знай и другое: Абу-Муслим и мастер Айтак — люди той печальной песни султанского дворца, в которой… тощий пес жирному зад лижет.
— Но мастер Айтак с достоинством говорил о роде великих сельджукидов.
— Добрый Айтак не знал всей черной истины. Хромой горбун его черный ангел.
— Горбун! Да пронзит его аллах молнией от головы до пят! — и рука молодого воина рванулась к мечу.
— Послушай, я тороплюсь. Белая кобылица уже машет хвостом на восходе…
