Рэнди притянул ее к себе, прижал к груди, уткнулся губами в золотистые волосы.
— Ну-ну, Тильда, не плачь, пожалуйста, не плачь. — Он коротко, но горько засмеялся. — Ты отлично знаешь, как задеть побольнее. Мне почти жаль Чарлза.
Матильда тут же оттолкнула его, оторвала кусок бумажного полотенца, но Рэнди снова схватил ее и прижал к себе.
— Я знаю лучший способ осушить слезы, — прошептал он и начал слизывать их языком.
Матильда, вместо того чтобы возмутиться, тихо засмеялась.
— Так любила делать моя кошка, — пробормотала она и снова расплакалась.
На этот раз Рэнди уселся на стул, посадил ее к себе на колени и держал крепко-крепко, пока гроза не миновала.
— Прости, — уже успокоившись, но все еще всхлипывая, сказала Матильда. — Не надо было мне говорить про кошку.
— Как ее звали?
— Матильда, как и меня.
Рэнди усмехнулся.
— Значит, твои родственники разрешали тебе заводить любимцев?
— Да, — коротко ответила она и встала с его колен.
Рэнди тоже поднялся и спросил:
— Так как насчет обеда, который у нас не состоялся вчера? Может, завтра?
— О, Рэнди, да, пожалуйста! — загорелась Матильда. — И у меня есть предложение. Давай пойдем в «Барбар бургер».
— Хочешь показать всем, что, несмотря на увольнение, не утратила присутствия духа и полна бодрости и энергии? — суховато спросил он.
— Точно! — подтвердила она. — Но если хочешь, пойдем в любое другое место.
— Брось, Тильда, — усмехнулся Фрейзер. — Не пытайся прикидываться робкой овечкой, тебе это все равно не удастся.
— Спасибо. — Матильда захлопала в ладоши и благодарно чмокнула его в щеку.
— О нет. Этого мало. Хочу сюда, — заявил Рэнди и приложил указательный палец к губам.
Она хихикнула и потянулась к его губам. Поцелуй получился коротким. Но стоило Матильде оторваться, Рэнди снова притянул ее к себе и прижался к бархатным лепесткам ее губ. И тут все обиды и огорчения сегодняшнего дня нашли выход в жарком, неистовом отклике. Почувствовав ее желание забыть обо все на свете, кроме этого момента, Рэнди скользнул рукой под блузку и провел пальцами по шелковистой девичьей коже.
Матильда задрожала и еле слышно застонала, едва не заставив его потерять самоконтроль. Ему пришлось крепко схватить ее за плечи и немного отстранить от себя, пока не стало слишком поздно.
— Так вот что ты имел в виду, когда говорил, что ничто не может устоять перед твоим неотразимым обаянием, — низким, чуть охрипшим голосом произнесла Матильда и моргнула, удивленная собственной реакцией на его прикосновения и поцелуи.
