— Серая в яблоках, капитан, моя лучшая лошадь!
Трактирщик искренне изумился.
— Но ведь у вас была чалая. Я сам лично отвел ее на конюшню!
— И еще серая, болван! — При такой выразительной жестикуляции, Ольрик бы имел несомненный успех на артистическом поприще в каком-нибудь театре пантомимы. — Навьюченная серая лошадь! Парнишка, вон, вел ее, Бамбош. Ну как, вспомнил теперь?
Признав свое поражение, бедный трактирщик умолк.
Утихомирив несчастного малого, Ольрик едва ли не вплотную подступил к Монсорбье и, заглянув прямо в горящее гневом лицо француза, проговорил с нарочито оскорбительной дерзостью:
— А кто вы вообще такие? Не кавалерия, судя по вашему оснащению, и не пехота, судя по сапогам и набору оружия.
Чую, французским от вас духом пахнет. Только вот, что за французы такие? Аристократы? Или, быть может, убийцы законного короля? Но что не граждане Конфедерации — это точно.
Только сейчас я сообразил, что Ольрик ломает всю эту комедию исключительно ради того, чтобы помочь мне бежать посредством внесения смятения в ряды моих преследователей.
— Я честный швейцарец. Такой же, как и вы сами, сударь, — пробормотал Монсорбье, почувствовав, что здесь кроется некая хитрость, но еще пока не разобравшись, какая именно. — Значит, вы утверждаете, сударь, что этот мошенник увел у вас серую в яблоках? Я так понимаю, кобылу?
— Лжец! — напыжился Ольрик, при этом ремни его заскрипели, а железные бляхи загрохотали. — Говорю вам: вы, сударь, лжец!
Вы никакой не швейцарец.
— Из Берна. — Голос у Монсорбье стал теперь очень тихим и очень зловещим. Ольрик подбоченился, окинул Монсорбье уничижительным взглядом, склонил голову на один бок, потом на другой. Все это были знакомые штучки, — знаками этими пользовались профессиональные дуэлянты для выражения воинственного своего настроя и, уж будьте уверены, Монсорбье распознал их не хуже меня. Но все же не клюнул на эту приманку. Не поддался искушению. Лицо и шея его покраснели. Он застыл в напряжении, точно обагренное кровью копье под черным щитом широкополой шляпы. Он всей душой ненавидел Ольрика и непременно ввязался бы в драку, если бы только знал наверняка, скольких товарищей может кликнуть наемник себе на подмогу, а поскольку в Швейцарии он, Монсорбье, пребывал незаконно, ему вовсе не за чем было искать себе лишние неприятности.
— А документ у вас есть, французик? в въедливою настойчивостью продолжал мой швейцарец.
— Я здесь сугубо по личному делу, сударь, и у меня нет никакого желания драться с товарищем по оружию. — Монсорбье с такой яростью стиснул зубы, что мне показалось, я слышал, как они крошатся в порошок. — Мы преследуем человека, который украл вашу лошадь. Его разыскивают во Франции как предателя.
