Роберт Карлович ответил немногословно, но довольно оптимистично:
– Вы будете изучать и применять секвенции. Применять, извините за патетику, на благо человечества. Сам вы тоже не останетесь внакладе. С медведями придется что-то придумать. Но, что могу сказать точно – скучно вам уже никогда не будет.
Ровно в восемь часов утра я, как всегда, вошел в лабораторию. Путь от моей спальни до лаборатории с некоторых пор начал отнимать почти десять минут. На знакомом маршруте четыре недели назад появилось несколько поистине сейфовых дверей, перед каждой из которых сидел охранник – серьезного вида мужчина в черном с кобурой на поясе. Я знал, что кобура пустая. С тех пор, недели три назад, охранники вдруг без видимой причины начали стрелять друг в друга и по окружающим, Роберт Карлович распорядился изъять у них оружие. Не лишним будет добавить, что дурацкой перестрелке предшествовали грэйс и ароматический взрыв. Я подумал, что основная задача охранника сейчас – убедиться, что я по-честному прохожу биометрическую проверку, прикладывая к окуляру свой собственный глаз, а не коварно выдранный из глазницы некого Траутмана. Если охраннику что-то покажется подозрительным, мы с ним окажемся заблокированными в коридоре и будем ожидать решения экспертов, как именно с нами следует поступить. Насколько мне известно, эксперты, которые будут принимать такое решение, находятся не у нас в здании, а где-то очень далеко – может быть, даже не в Москве. За бронированной дверью находится небольшой, но крайне неуютный тамбур, освещенный ярким белым светом. Во всех тамбурах имел место туман, такой же, как я видел перед лабораторией во время моего первого визита. Я уже давно понял, что основными функциями тумана являются не эстетические, а неведомые мне охранные, я об этом не спрашивал – и своих дел было по горло. В каждом из этих туманных тамбуров всякий раз, когда я шел в лабораторию, а говоря попросту, ежедневно, мне проходилось проводить до двух минут, пока невидимые мне специалисты неизвестными мне способами дистанционно убеждались, что я – это я. Многое изменилось за прошедшие сорок дней. Банк был на осадном положении. То есть как банк, он продолжал функционировать совершенно полноценно – совершались какие-то транзакции, клиенты открывали счета и получали наличные через банкоматы, фирмы осуществляли платежи, на остатки на счетах начислялись проценты, а на днях банк осуществил эмиссию собственных ценных бумаг, которые получили должное признание на бирже. Если бы клиентам банка стало известно, что всё золото в наших подвалах обратилось в свинец, популярность банка, как легко догадаться, несколько бы упала.
