Говоря о личной коллекции секвенций, Петров с видимым удовольствием ознакомил меня с довольно пространными рассуждениями на эту тему. По его словам выходило, что секвенции, несмотря на свою некоторую эфемерность, в качестве объектов собственности ближе к золоту или недвижимости, чем, скажем, к мелодии, или алгоритму. Одновременно с этим, он высказал предположение, что союз владельцев коллекций секвенций пошел бы на пользу не только участникам союза, но и человечеству в целом. Именно в таком контексте я был впервые ознакомлен с концепцией Секвенториума. Здесь же Петров высказал идею о законодательном запрещении частного использования секвенций – секвенции должны сделаться собственностью сообщества и выполняться лишь централизованно. Будучи убежденным борцом против ограничения личных свобод, я резко высказался против этой идеи, но в спонтанно возникшей дискуссии старый софист одержал полную победу, не оставив от моих доводов камня на камне. Я это объяснил тем, что Петров был заранее готов к такому спору, поэтому остался при своем мнении.
Ну а по третьему пункту моих предположений о сути тайны секвенций (если помните, я предположил, что не догадываюсь в чем предмет тайны), Петров с энтузиазмом присоединился к моему мнению. На этом концептуальная часть нашего разговора завершилась, и мне было предложено пойти в мои апартаменты и набраться сил для завтрашнего ответственного дня.
Проводить меня до места ночлега было поручено Хлыщу. Его не слишком обрадовало это задание, но отказаться от поручения он не посмел. Поначалу он благоразумно держался на расстоянии, исключающим непосредственный контакт с моей рукой или ногой. Учитывая мой рост, расстояние это оказалось достаточно большим, и Хлыщ был вынужден руководить моими перемещениями издали. Из-за этого я никак не мог взять в толк, куда мне идти и где поворачивать. Пришлось гарантировать негодяю физическую неприкосновенность, и дело пошло на лад. Апартаменты, до которых он меня после этого довольно быстро довел, оказались небольшой двухкомнатной квартирой, с дверью, запирающейся снаружи. Я отложил изучение места своего домашнего ареста на завтра, разделся, лег на широкую кровать и заснул.
