Воспользовавшись демонстративной приязнью своего хозяина (хозяина дома, где я гощу, а не моего хозяина, как для Хлыща), я постарался уточнить кое-что по занимавшим меня вопросам. Сначала я спросил про секвенцию, проявившую себя во время принесения мною клятвы. Петров охотно ответил, что существует механизм, основанный на специальной секвенции, позволяющий обеспечить неукоснительное соблюдение того или иного обещания. Одним из составляющих событий этой секвенции является убежденность обещающего в том, что он сдержит свое слово. Обещание, данное в рамках такой секвенции практически невозможно нарушить. Если же приложить специальные усилия для нарушения обещания (как я понял, речь шла о применении с этой целью других секвенций), отступника ожидают весьма серьезные неприятности. Если я правильно понял Петрова, речь шла не просто о неизбежной и быстрой смерти, но и о неких посмертных муках. Вопросы жизни после смерти меня заинтересовали гораздо позже, поэтому в тот момент меня вполне устроило мутноватое описание неизбежной кары. Сейчас, пожалуй, я об этом сожалею. Теперь у меня есть основания полагать, что Петров мог бы рассказать кое-что, о чем я сам узнаю еще не скоро. Если узнаю вообще когда-нибудь при жизни.
Объяснение секвенции нерушимого обещания, полученное от Петрова, кое-что сделало более понятным, но полного удовлетворения я не испытал. Поэтому, рискнув показаться навязчивым, я спросил:
– А вы смогли бы как-то пояснее изложить состав секвенции, дать некое формальное определение?
– Формальное определение секвенции так и называется – формула или рецепт секвенции, – объяснил Петров. – А звучит формула следующим образом: «Находясь внутри пентаграммы, принять документ, подписанный твоей кровью». Могу добавить, что пентаграмма является локатором секвенции, а кровь идентификатором. Но об этом в своё время тебе расскажет Роберт, полагаю.
– И всё? –разочаровано спросил я.
– И всё, – охотно подтвердил Петров.
– А зачем тогда полиграф? – не сдавался я.
– Чтобы понять, что секвенция состоялась, и ты не нарушишь обещания.
– А эфиром зачем было палец мазать? – я никак не мог поверить, что рецепт так прост.
– Чтобы не занести тебе в ранку заразу, Траутман! – рявкнул старец. Кажется, я его слегка достал.
– А почему эфиром, – не мог понять я, – всегда же спиртом мажут!
– У меня есть сведения о твоей специфической реакции на этиловый спирт, – немного смущенно, как мне показалось, прогудел старик, – а в чём именно она заключается, я не знаю, расскажешь, может быть?
