— Николай, ну ты даешь! — в квартиру по-хозяйски, с сумками в руках вошла молодая, довольно симпатичная женщина. — Третий час уже, а ты все дрыхнешь.
Запахло борщом и свежей выпечкой. Наверное, жена, подумал Петр Сергеевич. И работает она, похоже, в общепите. Как себя вести в этой ситуации, он понятия не имел, но глаза все же открыл.
— Ну что, оклемался?
Он отрицательно покачал головой, что, в сущности, было правдой.
— Ничего, сейчас мы тебя поправим, — она достала из сумки бутылку пива, привычно открыла ее с помощью обручального кольца, протянула. — Пей, горе ты мое луковое!
Последний раз Петр Сергеевич пил пиво лет эдак тридцать назад. Вкус его давно забылся, но ощущения помнились — неприятные, связанные с изжогой и болями в животе… На этот раз пошло значительно лучше — исчезла сухость во рту, да и голова стала болеть меньше.
— Ничего не помню, — сказал Петр Сергеевич, жадно опорожнив бутылку.
— Еще бы! — согласилась предполагаемая жена. — Ты ж отрубился так, что пульс не прощупывался — когда Витек тебя притаранил, ты был как мешок с говном. Это еще удачно отделался, мог ведь и дуба дать!
— Мог, — он охотно поддержал эту тему, поскольку увидел в ней шанс узнать главное. — А как этот… ну, с которым я столкнулся? Он хоть жив остался?
— Дед, что ли? А хрен его знает… Да ладно, не бери в голову, обойдется! Все смылись до ментов, — она поменяла пустую бутылку на новую и тут только заметила брошенное под кровать грязное белье. — Ты что, помылся? Ну, блин, даешь! И постель сменил… Охренеть можно! — она стянула с него простыню. — С похмелья, натощак, да еще после производственной травмы… Микола, я тебя не узнаю!
— Я сам себя не узнаю, — схватился Петр Сергеевич за протянутую соломинку и мобилизовал все свои актерские способности, которых у него, впрочем, никогда не было. — Со мной что-то произошло, понимаешь? Я ничего не помню… Абсолютно.
Она молча и как-то странно смотрела на него, а он чувствовал себя разведчиком на грани провала. Хорошо хоть сумел заставить себя обращаться к этой неприятной женщине с чудовищной и так коробившей его лексикой на “ты”, но дальше-то что делать? Как себя вести? Что говорить?.. И вновь навалилось это жуткое ощущение перманентного ужаса. И в пот снова бросило. Он сделал несколько глотков пива, закутался в простыню, натянул сверху одеяло. Его бил озноб, голова кружилась
— Ну, все, слышь, все! — она ласково провела рукой по его голове, шее, плечу. — Сейчас похаваем, полечимся, и все будет хорэ. Ну?
