Старательно выговаривая туркменские слава, она обратилась к пожилой женщине:
— Вам не нужно помочь, Бостан-эдже?
— Нет, Марал-джан. Нет.
Бостан отвечала девушке коротко и внятно, дабы та могла понять ее. Сама она совсем почти не знала русского языка.
Марина посмотрела на чуреки:
— Ой, уже испеклись! Какие красивые!
— Хорошие чуреки, хорошие, — согласно закивала Бостан. — Жар в тамдыре хороший.
— Может, надо в казане помешать?
— Я уже мешала. Обед скоро будет готов.
Она горкой положила на широкое блюдо румяные чуреки. Они и правда были красавцами и, казалось, улыбались женщинам. Пахли они так аппетитно, что Марина сглотнула слюну. Взяв один чурек и перекидывая его с ладони на ладонь, — такой он был горячий, — она с восхищением воскликнула:
— Красивый какой, как солнце! Так и хочется поцеловать его!
— А ты не стесняйся, дочка Попробуй.
— Я понесу их, Бостан-эдже.
Подхватив блюдо с чуреками, Марина направилась в тень, которая падала от вагончика. Бостан-эдже, покачав головой, пробормотала ей вслед:
— Ох, дочка, разговариваем мы с тобой — будто слепые камешками перекидываются.
Забрав кендирик и другие обеденные принадлежности, она тоже побрела за вагончик.
В это время Марину позвали с экскаватора, она ушла и по дороге столкнулась с Аннамом, который медленно, тяжело шагал к вагончику. Лицо у него было мрачное, расстроенное. Марина бросила на него обеспокоенный вопросительный взгляд: что, мол, с тобой случилось, но он отвел глаза в сторону, молча прошел мимо.
Бостан раскладывала на сачаке чуреки — чтобы они немного остыли.
Не перекинувшись с ней ни словом, Аннам сел на бочонок с водой, уткнул голову в ладони…
Бостан видела, что сын чем-то угнетен, но не хотела растравлять его раны досужими расспросами. На сердце у нее было тревожно, она чувствовала сыновью боль, как свою…
Что же это с ним такое могло стрястись? Может, захворал? Но тогда он сказал бы: «Мама, нездоровится мне что-то, свари-ка лапшички да поперчи ее покрепче». Он всегда при простуде, при головной боли прибегал к этому испытанному средству, после горячей лапши с перцем с него семь потов сходило…
А может, он вспомнил об отце?.. О, война проклятая, сколько унесла она дорогих жизней! Бостан горько вздохнула… Сама она поседела раньше времени, получив черную весть о гибели мужа. А Аннам, уже когда война закончилась победой, долго еще приставал к ней: «Мама, когда же отец вернется? У Дурды уже вернулся и у Гыды вернулся, а моего все нет, а мне так охота его увидеть!»
