Мотор пылал и готов был вот-вот взорваться. Пересохшие губы путников, казалось, склеило горячей смолой.
И не было воды, чтобы утолить жажду, — и свою, и машины.
Когда наконец «газик» все-таки выбрался из песков на более твердую почву, Нуры вздохнул с облегчением:
— Вроде конец нашим мучениям!.. Тут уж рукой подать до Джамала, а там — вода.
Не успел он произнести эти слова, как «газик» налетел на камень, и задний мост переломился.
Положение сложилось незавидное. Воды — ни капли, а воздух вокруг раскален, как угли в костре. К Джамалу они двигались напрямик, и порядком удалились от дороги, по которой шли другие машины. Неизвестно было, сколько им тут придется «загорать»…
Расстелив в тени, падавшей от машины, брезент, Нуры обратился к Бабалы:
— Начальник, передохни хоть малость. А я пока вокруг пошурую: может, повстречаю кого на наше счастье.
Бабалы, положив ладонь на плечо шофера, силой усадил его на брезент:
— Нам обоим надо отдохнуть. Посмотри на себя, ты же еле на ногах держишься.
— Нет, начальник, я пойду…
— Сиди. Еще не хватало в такую жару разгуливать по пустыне. Это самоубийство! Мне вовсе не хочется терять своего шофера. Я к нему привык.
— Да я…
— Нуры, не спорь, пожалуйста! Положи себе что-нибудь под голову и постарайся уснуть. Потерпим как-нибудь до темноты. А станет прохладней — подумаем, что нам делать.
Нуры ничего не оставалось, как подчиниться Бабалы.
Они пристроились на брезенте. Тень от «газика» давала лишь видимость облегчения, но жажда мучала все же чуть меньше. К тому же Бабалы так намаялся за день, что и не заметил, как погрузился в вязкий, тяжелый сон.
Он не знал, сколько проспал. А когда разлепил веки, словно налитые свинцом, то увидел, что Нуры рядом нет.
Он сел на брезенте, огляделся по сторонам.
Нуры — как в воду канул.
Бабалы охватила тревога. Вот разбойник — ушел все-таки!.. Как будто ему неизвестно, что с пустыней шутки плохи. Не ровен час, еще заблудится и погибнет — ведь он же один!..
«И черт меня дернул уснуть, — клял себя Бабалы, — ведь ясно было, что этот неслух по-своему сделает!.. Проворонил я Нуры!..»
В это время до него донесся далекий неровный гул, похожий на рокот мотора.
Бабалы вгляделся из-под ладони — на желто-коричневом фоне степи чернела точка, все увеличиваясь в размерах.
Скоро можно было уже отчетливо различить очертания грузовика. Спустя еще несколько минут машина подкатила к Бабалы, и из кузова спрыгнул на землю широко улыбающийся Нуры. На лице Бабалы отразились и радость, и гнев, он уж собрался распечь своего шофера, но тот его опередил:
