У него стало легко на душе, он проговорил повеселевшим тоном:
— Спасибо, Аджап-джан, за лестную характеристику. Я и правда ничего не боюсь. Да здравствуют трудности!
Аджап чуть обиделась:
— Я чувствовала, что ты меня разыгрываешь. Развел турусы на колесах: с одной стороны, с другой стороны…
Бабалы опять погладил ладонью щеку:
— Да нет, Аджап-джан, другая-то сторона все-таки есть. На стройке я буду… без тебя.
Аджап потупилась и промолчала.
— А я без тебя — не могу! Мы должны ехать вместе, Аджап-джан!
Аджап подняла брови:
— Вот как?! Ты уж и за меня все решил?
— А ты не хочешь, чтоб у нас была одна судьба?
— Я хочу этим летом кончить институт и получить диплом врача.
— А потом?
— А потом видно будет. Меня ведь, наверно, тоже куда-нибудь пошлют.
— Так ты не хочешь…
Аджап и сама не знала, чего она хочет. Она понимала: все, что сказал Бабалы, — это признание в любви. И хоть она ждала такого признания, но не была к нему подготовлена и потому растерялась. Да и рассердилась на Бабалы — за то, что он, как ей казалось, покушался на ее самостоятельность. Она должна ехать с ним!.. Командир нашелся! Но она ведь тоже специалист молодой, правда, у нее свое призвание, свой долг, свой путь.
Аджап уже собралась сказать Бябалы какую-нибудь колкость, но посмотрела на него и осеклась. Он сидел с убитым видом, понурясь, и все тер ладонью щеку.
Девушка встревожилась:
— Что с тобой, оглан?
Бабалы, криво усмехнувшись, постучал согнутым пальцем по лбу:
— Видно, у меня не голова, а тыква. Я все забываю об одном немаловажном обстоятельстве…
— О каком, если не секрет?
— В мои годы нельзя навязываться молодой барышне… Неизбежен отпор. И сие закономерно…
Аджап вскочила с места, смерила Бабалы уничтожающим взглядом:
— Если ты всерьез так думаешь, нам не о чем больше разговаривать. Прощайте, Бабалы-ага!
— Ты что, Аджап?
Бабалы попытался удержать ее за руку, но она вырвалась и, чуть отступив, с обидой и горечью произнесла:
— Ты уже не впервые подчеркиваешь, что сделал по земле больше шагов, чем я.
— Но ведь это правда!
— Ну и что?.. Разве я встречалась с тобой, не зная об этом? Мы ведь, по-моему, не скрывали друг от друга своего возраста. Что же ты все твердишь: мы не ровня, мы не ровня!.. Как будто это имеет какое-то значение!
В глазах Аджап стояли слезы.
— Ничего ты не понимаешь! Ни-че-го!..
Медленно повернувшись, она побрела прочь от скамейки. У Бабалы язык словно прилип к гортани, он был ошеломлен и подавлен, как охотник, упустивший пойманную птицу. Придя в себя, он крикнул вслед удаляющейся девушке:
