Рота выдвинулась в четыре утра, к шести подошла к Акбаши, маленькому кишлачку в десяти километрах от Имам-Сахиба. Весь кишлачок состоял из трех дворов у дороги, как раз по взводу на двор. Каждый двор— маленькая крепость из двух-трех строений, обнесенных мощным забором-дувалом, в нем небольшие деревянные ворота, а в одной из створок еще и крохотная калитка.
Ротный два дня назад подорвался на мине, лежал в госпитале без ноги, а его зам только что прибыл из Союза — совсем еще необстрелянный зеленый лейтенант. Поэтому роту в бой вел командир батальона капитан Королев, или, как его за глаза звал весь батальон, Король. Ну, а с ним, как всегда, и доктор, старший лейтенант Гольдин, «Док».
Рядом они смотрелись великолепно: комбат— типичный громила-спецназовец: этакий почти двухметровый шкаф, светловолосый, с большим жабьим ртом; и доктор — невысокий, однако крепко сбитый чернявый живчик-весельчак, смахивающий на киношного итальянца. Они дружили и уж в бою-то всегда держались рядом.
Рота быстро рассредоточилась вокруг кишлака так, чтобы оттуда и мышь живая не проскочила, и чтобы подстраховать атакующих с тыла.
Схема атаки была отработана и многократно проверена в боях: «вперед волной», то есть влетевший во двор первым давал широкую очередь по окнам и прыгал к ближайшей двери, ворвавшиеся за ним двое били уже более прицельно каждый по своим окнам, не давая никому высунуться, третья волна— четверо или шестеро— стреляли каждый в свое окно, в то время как летели ко всем остальным дверям вторые, а первый, высадив дверь, швырял в комнату гранату, заскакивал сразу же после взрыва и стрелял во все, что еще шевелится.
Так и в тот раз. Комбат вслед за взрывом гранаты влетел в комнату. На полу лежала убитая женщина, рядом израненный осколками бородач тянулся к винтовке. Добив его короткой очередью из автомата, Король начал оглядываться, и вдруг из-за шкафа в углу раздался щелчок. Только что влетевший вслед за комбатом Док с ходу развернулся и, не целясь, на звук полоснул длинной очередью. Оттуда со всхлипом вывалился убитый им парнишка лет четырнадцати-пятнадцати на вид. Не повезло баче, мелькнула у доктора мысль, старое ружье дало осечку. Комбат пошарил лучом фонаря — что-то зашевелилось за трупом мужика, и оттуда выполз пацаненок лет девяти-десяти, за правой ножкой его тянулся кровавый след.
— Док, — скомандовал комбат, — кончай бачонка, я пошел дальше!
Вылетела от удара ногой вторая дверь, ухнула там граната, и комбат уже во второй комнате.
