На кладбищах, не знаю, как у вас, а у меня наступает просветление, возникает непривычная ясность в мыслях, находятся ответы на те вопросы, которые казались неразрешимыми. Да, именно там я постиг ясный ответ на самый главный вопрос: отчего позорно рухнул великий Советский Союз и почему он никогда больше не возродится?
Сначала я понял, что он рухнул изнутри, и лишь потом рассыпался на суверенитеты. Но, однако же, по-че-му? Да просто потому, оказывается, что жили мы по ненависти. Да, по не-на-вис-ти… А ведь это и есть та дьявольская энергия, которая и горы сдвигает, и реки останавливает… Будто бы преобразует, а по существу разрушает. И прежде всего — человека, носителя ненависти.
Любой может представить, сколько энергии, скажем, в бешенстве. А ведь это — сгусток ненависти. Удерживать такую энергию долго нельзя — она испепеляет. Она опустошает полностью, исчерпывает до дна. Более того, обездушивает людей, превращает в механические существа — в рабов! в зверей! Да, именно так. Всех, абсолютно всех, кто живет по ненависти.
Между прочим, ненависть во всех своих проявлениях красива, и даже завораживает. Парадоксально, но факт, и при некрасивости красива! Но вот иссякают силы генерировать ненависть, и всё — пустота, злоба, мстительность. И прклятая смерть — без покаяния, без прощения…
Такие вот мысли частенько возникают у меня в «городах мёртвых» — на кладбищах. Знаю, и у многих других. Потому что неизменна и никогда, ни при каких обстоятельствах неотменима Божественная воля и заповедь Христа — от начала и до скончания века:
любите!.. любите!.. любите!..
Вызов Богу — ничто. Лишь красивые жесты. Да, красивые, гигантские мухоморы на грешных человеческих костях!
III
Мы стояли с Натальей Дмитриевной около уцелевших белокаменных столбов: когда-то они держали монастырские ворота. На одном из них сохранился створ — тяжелая чугунная вязь. Перед кладбищем топорщилась в ядовито-зеленой крапиве кирпичная груда порушенной Троицкой церкви.
За ней — хаотично, скученно располагались могилы в высоких и низких оградках, где узорчатые кресты соседствовали с звёздными пирамидками или гранитными плитами. Над ними по-весеннему кокетливо раскудрились берёзки; отливали малахитово-салатным блеском острозубчатые листочки на тугих стеблях зацветающих рябин; в ухоженных цветниках ласкали взор бархатисто-нежные, восторженно-детские анютины глазки.
Перед нами внизу в приречных лугах расстилался роскошный ромашковый ковёр; серебрилась ширь Оки; блистали зеркала утиных стариц, а напротив, на уровне глаз, распахнуто открывалось Княжеское взгорье с ландшафтным парком, спускавшимся к пустынному причалу. В неизмеримой дали вырисовывался дымчатый горизонт; а над всем этим, по окружности, возвышался бездонный аквамарин небесного купола, подёрнутый прозрачной кисеёй тающих облаков.
