Иван был очень добросовестным. Он почти каждое слово смотрел в словаре, работал над каждой фразой, сплетая предложения из одного слова, причастия и придаточного в благозвучную последовательность. Он добавлял лишние точки в тягучий заумный немецкий синтаксис, чтобы читатель мог передохнуть. Минимум десять из тридцати минут он смотрел в окно на голубков – вернее, на самых обычных уличных голубей. – сидящих на крышах, давая волю своей интуиции, чтобы текст получился целостным.
Священники были довольны работой Ивана и отлично заплатили за перевод (немецкими марками и канадскими долларами) в награду за то, что он принес благую весть славянским язычникам. Теперь Иван мог позволить себе хорошо одеваться, каждый день пить пиво, покупать импортные шампуни, и он, с блестящими волосами, совершенно спокойный, в черном свитере и начищенных итальянских ботинках, стал выглядеть как холостяк, из которого вышел бы неплохой муж.
10. Глава, в которой содержится не более чем одна пространная метафора: государство как организм со множеством органов
Ивану нравилось считать себя одиноким волком, которому никто не нужен, тем не менее он искал компанию в интернациональном учреждении, в кабаке, который отличается тем, что где его ни открой, пусть даже в большом городе, он вскоре приобретает какой-то местечковый провинциальный оттенок и, если функционирует достаточно долго, становится последним прибежищем живого фольклора. А мертвый фольклор, разумеется пылится в затхлых музеях. Обычно Иван пил пшеничное пиво, хотя если дискуссия затрагивала серьезные вопросы, например сравнение коммунистического империализма и капиталистического, то он предпочитал водку. Иван любил изображать из себя вдумчивого человека, охотно обсуждающего политику и философию, но стоило ему вступить в разговор, как он входил в раж. Ему редко нравились собственные суждения, а еще меньше – чужие. Когда кто-то говорил больше, чем он, Иван отказывался слушать. Чем сильнее развязывался язык у его собутыльников, тем больше Иван пил и молчал, пытаясь время от времени перевести разговор на другую тему. Когда кто-то задавал ему вопрос, Иван слушал ровно столько, чтобы придумать встречный вопрос и, если не получал на него ответа, задавал еще один, и еще, желая привести товарищей в ловушку противоречия сократовским методом, хотя в отличие от Сократа искал не истины, а превосходства власти.
Ему то и дело удавалось указывать товарищам, что они противоречат сами себе – замечание столь безобидное, что приятели смеялись ему в лицо и называли педантом. Зачем противоречия в марксистском баре? Пока работает отрицательная диалектика, противоречие – это признак здоровья, знак того, что мыслительный процесс идет полным ходом. А вот если все находится в гармонии, то у вас проблемы, ваши мысли инертны, буржуазны, однобоки, мертвы.
