— Фамилия, имя, отчество?
— Сомов Владимир, — вырвалось у меня сразу, а потом добавил: — Иванович.
— Сколько лет, где родился?
— В Горьком, тринадцать, — нехотя отвечал я.
— Украл? — показывая на сумочку, сурово спросил милиционер.
Я пытался объяснить, что не крал… Да где там. Милиционер резко прервал меня словами: «Нас не проведешь! Предмет-то у тебя изъяли. Значит, ты и украл».
В это время в комнату с шумом ввалилась солидная дама. «Так вот он какой, жулик!» — набросилась она на меня.
Так меня окрестили жуликом. А затем суд… Меня осудили условно на один год и отправили «к родителям» в Горький через детский приемник.
— Но позвольте, Яхнов, — вмешался прокурор. — Ведь отец ваш жил в деревне, в Ульяновской области. Зачем вы дали вымышленные показания?
— Соврал я. Не хотел, чтобы узнала бабушка, да и отец тоже.
Яхнов умолк. Перед глазами прокурора возникла картина допроса Володи в милиции. Почему жизнь сразу же столкнула его с людьми, не пожелавшими заглянуть в душу тринадцатилетнего мальчишки? Почему школа, где он учился, ни разу не вспомнила о нем? Почему бабушка Мария Алексеевна не забила тревоги о внуке? Ведь все могло сложиться иначе. И не сидел бы сейчас перед ним человек, проживший в местах лишения свободы больше половины своей жизни.
— Ну, а дальше, Яхнов? — спросил прокурор.
— Дальше?.. Через недельку после суда нас, трех мальчишек, встретил в детприемнике дядя с длинными усами. Фамилии его я не знаю, но прозвали мы его, «Чапаем».
— Ну, малютки, собирайтесь домой, — заявил он нам.
Мы сели на пароход. Я и оба моих товарища впервые оказались на большом, настоящем пароходе. Ясно, что нам не сиделось среди наваленных повсюду мешков, бочек и ящиков! Хотелось все осмотреть, а где можно, и руками потрогать.
— Смотреть-то смотрите, но ничего не трогайте! В воду не упадите, — отечески наставлял нас «Чапай».
В дороге я сдружился с одним мальчуганом. Он был страшно худ и сам называл себя «Рахитом». Зато отличался подвижностью и сообразительностью.
Мы с Рахитом побывали повсюду, как-то забрались даже на нос. И то, что мы увидели здесь, запомнилось мне на всю жизнь. Стоял по-летнему ясный, солнечный день. Ни тучки на небе. Заметно только, как вдали, на берегу, легкий ветерок чуть-чуть колышет верхушки деревьев. Пароход дал гудок и стал швартоваться к пристани.
— Хочешь? — мотнул Рахит головой в сторону берега.
— Пойдем.
Мы спросили разрешения у своего провожатого. Он отпустил нас, только просил возвращаться скорее, чтобы не отстать.
