— Костюм для Никиты в прокатной лавке брал я сам, — вмешался Саша. — Он мне ничего определенного не заказывал. Сказал только — поскромнее. И потом на его рост вовсе не просто подыскать костюм!
Софья задержалась подле Лядащева, весь ее вид говорил: ну вот, видите?!
— Допустим, это случайное совпадение, — задумчиво сказал тот, глядя мимо Софьи.
— Что значит «допустим»? В чем вы нас подозреваете? Вид у Софьи был до крайности возбужденный, ей и в голову не приходило скрывать свою обиду от Лядащева, она разве что ногами не топала, и он, опомнившись, обратил все в шутку.
— Простите, Софья Георгиевна. Это у меня привычка такая дурацкая, на все говорить — допустим. Встаю утром, смотрю в окно и говорю себе: допустим, идет дождь… Или, допустим, я пью кофе…
— Допустим, мы будем пить чай… Раньше про кофе надо было думать, — вмешался с улыбкой Саша, стараясь убрать с лица Софьи остатки озабоченности, и как ни в чем не бывало вернулся к прежнему разговору: — А скажите, Софья, вы упомянули, что в маске их не отличишь. Значит, вы видели двойника Никиты без маски?
— Да. Я танцевала, потом танец кончился, и я его увидела со спины в глубине зала. Конечно, я бросилась к нему. А мужчина снял маску и сказал: «Милое дитя…» Рядом стоял Гольденберг. Он сказал что-то по-немецки этому высокому, и они долго смеялись.
— Опишите, как выглядел двойник.
— Лицом он совсем не похож на Никиту. Вообще он неприятный человек, знаете… Такой насмешливый взгляд! Так смотрят люди, для которых все вокруг дурочки и дураки, один он умный. — Она помолчала, подыскивая слова, потом добавила: — Лицо очень бледное, и еще у него очень заметные руки… их помнишь…
Софья еще помнила мушку, приклеенную к подбородку, настолько большую, что в голову пришла мысль, что он прятал под этой мушкой шрам или порез — поранили, когда брили, помнила указательный палец с большим кольцом, этим пальцем незнакомец фамильярно взял Софью за подбородок, а она ударила по нему веером. Все эти подробности не хотелось рассказывать гостям.
— Теперь скажите, куда поехал Никита? — перешел Лядащев к своему главному вопросу. — Почему вы молчите?
Она еще размышляла: сказать не сказать, не повредит ли она Никите излишней откровенностью, и вообще — мало ли куда он мог отлучиться на три дня, почему обязательно — пропал?! — как Саша пресек ее колебания неожиданным вопросом:
— Он поехал к великой княгине Екатерине?
— А ты откуда знаешь? — Волнуясь, Софья зачастую обращалась к Саше на «ты», но потом возвращалась к прежним, несколько отстраненным отношениям.
