— Я помню, что мы открыли коллекционное каберне, которому ты годишься в правнучки. Поэтому я начинаю думать, что ошибся в твоем возрасте.
— Неужели?
— Да. — Помолчав, он добавил: — Ты похожа не на парижское лето, а на парижскую весну.
— А тебе правда не жаль, что я выпросила у тебя в подарок твою лучшую трубку? — неожиданно спросила она.
— Ну, если честно… Немножко жаль. Но ты заслужила этот символ мужской чести. Я это признаю.
— Не горюй, иногда я буду давать ее тебе покурить.
— Но не давай мне больше прикурить!
— Обещаю! — И она весело засмеялась. — Если ты не дашь мне повода!
— Ни за что и никогда. Обещаю.
Глава первая
Ничего ты не получишь!
Подумать только, и этот тип ведет себя в точности, как все мужчины. Рамона Сталлер глубоко вздохнула, ее губы разъехались сами собой, хотя она вовсе не собиралась улыбаться. Нельзя сказать, что пристальный взгляд блестящих глаз шоколадного цвета, горящих вожделением, испугал ее. Она не раз и не два видела подобный взгляд — откровенно мужской, который можно истолковать безошибочно: «Я хочу!»
— А вот ничего ты не получишь, — тихо, чтобы никто из окружающих не услышал, сказала Рамона.
Внезапный порыв теплого октябрьского ветерка приподнял пустой пакетик из-под сахара, который будто только и ждал момента, чтобы отправиться в веселый полет над асфальтом. Но ничего не вышло, чужая воля победила — Рамона резко прихлопнула пакетик ладошкой, тем самым пресекая его попытку взлететь. Не хватало еще, чтобы он упал на асфальт, и тогда ей пришлось бы потянуться за ним, а ее глаза наверняка оказались бы на уровне горящих желанием шоколадных глаз.
Покосившись на светло-коричневые щеки своего воздыхателя, Рамона с трудом удержалась, чтобы не вздрогнуть. Было отчего — в уголках толстых губ уже собрались слюни, они вот-вот закапают на чисто вымытый асфальт.
Рамона не позволила себе напрячься, хорошо зная, насколько тонко собаки улавливают страх человека. Куда же провались хозяйка этого гладкобокого боксера? Мадам вошла в кондитерскую вместе с этим типом в тот момент, когда Рамона, сидя за столиком перед кафе, занесла вилочку над первым пирожным. Наверняка никак не может выбрать. Ее можно понять — даже Рамона, которая вовсе не из тех, кто млеет от сладкого, надолго задержалась у витрины, не решаясь остановить выбор на одном пирожном в ущерб остальным. Воздушные, полувоздушные, щедро посыпанные шоколадом и плотно обложенные тонко нарезанными апельсиновыми дольками, и… Нет, одернула она себя, отрываясь от витрины, пора кончать эту муку, и вместо одного пирожного выбрала два. Уехать из Парижа без пирожных в животе просто недопустимо.
