– Ты мой военачальник, – сказал Канги, – и ты первый должен идти на врага. Шакпе Чикула – Маленькая Шестёрка – и его племя начали войну с белыми. Две семьи уже перебиты. Теперь они идут на правительственное агентство. Мой военный вождь должен выстрелить первым. Индейцы, которые обрезали себе волосы и носят одежду белых, быть может, предупредят их. Поэтому торопись! Пусть ты падёшь сегодня мёртвым, но этот день будет днём славы! Наши женщины будут оплакивать Тауазуоту. Ты поведёшь моих воинов!
С этими словами вождь галопом поскакал к приближающимся воинам.
– Вон Канги, друг белых! – закричал кто-то из индейцев.
– Друзья и воины! Сегодня вы узнаете, кто друг белого человека. После сегодняшнего дня никто больше не посмеет говорить, что я предал интересы моего народа, – ответил Канги.
После краткого совета с другими вождями, он сказал торговцам:
– Насыпьте поскорее пороху в рога моих воинов! Быть может, нам придётся драться целый день!
Вскоре вся дорога к индейской деревне огласилась громким криком.
– Хо, хо! Тауазуота у-йе-до! Тауазуота идёт! – кричали воины.
Прославленный военный вождь молча спешился и с ружьём в руках пошёл прямо к самому большому зданию.
– Друг! – закричал он белому торговцу. – Быть может, мы сегодня оба предстанем перед Великой Тайной! Выйди же вперёд!
Громкий треск, – и ничего не подозревавший белый пал мёртвым на землю. Это был Джекоб Линд, один из самых крупных торговцев, близкий друг индейцев.
Как только раздался первый выстрел Тауазуоты, все воины последовали его примеру. Испуганные белые метались в разные стороны, ища защиты, – но всё было тщетно. Они были совершенно неподготовлены к нападению и находились всецело в руках врага.
Индейцы, дружески относившиеся к белым, тоже были ошеломлены. Правда, и до их ушей уже часто доходил бессвязный ропот и призывы к восстанию, но эти слухи не подтверждались здравомыслящими лидерами. Индейцы-христиане бегали по всем направлениям, стараясь спасти, по крайней мере, жен и детей правительственных чиновников. А в новых поселениях, находившихся вдоль реки Миннесоты, даже не подозревали о нависшей опасности. Никто не подозревал о той ужасной судьбе, которая с минуты на минуту неумолимо надвигалась на белых.
Тауазуота отошёл в сторону и закурил трубку. Казалось, он уже забыл о своём поступке. Пока шла резня со всеми её ужасами, он сидел и курил. Он пробовал думать, но никак не мог собраться с мыслями. В глубине души у него подымалось какое-то чувство озлобления против Канги. Его заставили поступить как труса. Свою славу он стяжал отвагой в военных схватках, а этот поступок с безоружными белыми был похож на простое убийство. В те времена убить белого не считалось военным подвигом: это была просто расправа.
