Тайра хлопает меня по плечу. Думаю, она в восторге от того, что именно ей повезло наткнуться на меня в саду. Тренер подзывает меня и спрашивает, в какой школе я учусь. Она определенно хочет заполучить меня в команду.
— К сожалению, я не местная, — бормочу я, — простите. — Она пожимает плечами и поздравляет с отличной игрой.
Улыбаясь, я ухожу с поля. Уверена, девчонки хотят со мной подружиться, судя по тому, как они столпились и смотрят мне вслед. Я представляю, что у меня другая жизнь, жизнь, как у них. В ней есть своё очарование, но я знаю, что моё место рядом с Катариной.
Возвращаясь к мотелю, я изо всех сил пытаюсь убрать с лица победную улыбку. Я испытываю детское желание похвастаться Катарине своей игрой, хотя она и говорила мне не ходить на поле. Наплевав на сомнения, я бегу в комнату, готовая хвалиться прямо с порога.
Дверь в номер не заперта, и я распахиваю её, идиотски улыбаясь.
Улыбка исчезает быстро.
В комнате десять мужчин… могадорцев. Катарина привязана к стулу, во рту кляп, лоб в крови, и при виде меня, её глаза наполняются слезами.
Я поворачиваюсь, чтобы бежать и вижу остальных. Ещё мужчины, некоторые сидят в машинах, другие просто стоит повсюду на парковке. Всего около тридцати могадорцев.
Нас поймали.
Мои руки в кандалах, ноги связаны. Я не могу видеть Катарину, но с ней тоже самое. Могадорцы связали нас вместе и бросили в кузов фуры, так что всё, что я могу — это чувствовать Кэт спиной.
Фуру сильно трясет, и я понимаю, что мы на полном ходу несемся куда-то по скоростному шоссе.
Катарина по-прежнему с кляпом во рту, а вот заткнуть меня моги не озаботились. Либо посчитали, что я буду молчать ради безопасности Кэт, либо подумали, что шум дороги заглушит любые мои звуки.
Не представляю, куда моги нас везут и что собираются с нами делать, когда езда закончится. Я предполагаю худшее, но продолжаю шепотом успокаивать Катарину в темноте кузова. Она бы сделала то же самое для меня, если бы могла. Уж я-то знаю.
— Всё будет в порядке, — говорю я, — с нами всё будет в порядке.
Не будет. Я осознаю это с тоскливой уверенностью — это путешествие закончится для нас смертью.
Кэт прижимается ко мне спиной, выражая этим жестом свою любовь и поддержку. Со связанными руками и заткнутым ртом это единственный для неё способ общения со мной.
Темноту в трейлере немного разгоняет малюсенький лучик света, проникающий сквозь трещину в алюминиевой крыше. Через неё просачивается солнечный свет. В темноте и холоде фургона, отдающего плесенью, странно представлять, что снаружи светлый день. Обычный день.
