Мы были достаточно близко и видели, что он не стоит на стене, да и льда не было. Он шел по воде! И, произнося то простое предложение, я, к несчастью, указал рукой на мавра и не оставил никаких сомнений относительно того, кто ходил по воде.
Сначала я не осознал воцарившегося ужаса. Я считал ту ходьбу по воде отличным фокусом и решил, что ловко ответил на презрительные смешки неверующих в чудеса. Однако затем я увидел лицо Инквизитора, увидел на нем удовлетворение от достижения неведомой мне цели, услышал шепоток, пробежавший по площади, и вроде бы различил слова «богохульство» и «колдун».
Единственная другая известная мне история о подобном чуде — рассказ об Иисусе, который ходил по воде, чтобы успокоить своих перепуганных учеников. Иисус ходил по воде. Мавры по воде не ходили. А если ходили, это было убедительным доказательством какого-то темного и зловещего замысла.
Инквизитор отпустил меня. Я взглянул на односельчан. Все они повернулись к мавру. На их лицах не было ни капли жалости. Лишь жажда мести. Однако мавр был совершенно спокоен. Он просто улыбнулся мне, как в тот момент, когда я вышел в центр площади, и пожал плечами, словно говоря: таков уж этот мир и бесполезно ему сопротивляться.
Шип-шип.
Невозможно заблудиться на прямой дороге. Если бы я не принял участия в том роковом судилище, моя жизнь не омрачилась бы воспоминанием о предательстве и я не пришел бы к моему нынешнему состоянию. Однако прямые дороги попадаются редко. А те, кто ступают на них, обычно обнаруживают, что выбрали путь по пустыне и никуда не ведущий. Все, созданное природой и благотворное, не может быть совершенно прямым, и каждая дорога к Богу по-своему извилиста. Тогда я этого не знал и хотел все выпрямить, восстановить ясный, прямой путь, не обремененный скрытыми мотивами, смутным чувством вины и мрачным смыслом. Итак, когда расследование закончилось и толпа рассеялась, я бросился вслед за Инквизитором, широко шагавшим к своему временному жилищу, и ухватился за край его легкой летней мантии. Инквизитор резко обернулся, а секретарь, увидев такую дерзость, замахнулся на меня. Я даже не попытался уклониться, но Инквизитор остановил занесенную руку своего подчиненного.
— Это неправильно, — сказал я. — Мавр никогда ничего такого не делал. Все не так, как вы говорите.
И опять секретарь попытался избавить хозяина от моих назойливых приставаний, и опять Инквизитор остановил его и долго-долго смотрел на меня, и опять мне привиделась та едва заметная веселость и показалось, что он слегка прикусил нижнюю губу. Несомненно, ситуация была весьма комичной. Маленький крестьянский оборвыш с горящими от возмущения глазами осмелился поправлять защитника истинной веры. Другой на месте Инквизитора разгневался бы, а он отпустил своего секретаря и спросил меня, что я считаю неправильным.
