— И вы верите? — стояла на своем Ирина. — Ну Маше-то еще простительно — молода. А ты-то, Ольга!..
— Да, и я верю и знаю!
Ольга говорила и видела свою любовь, Василия и себя.
Когда Ольга и Ира оставались одни, Ира вдруг просила:
— Почитай, Оля, еще что-нибудь. Посердечней.
И та, вывернув фитиль в лампе, чтоб свет был поярче, читала вслух. Ирина порой слушала в слезах и говорила уже без задора, смирившись:
— Хорошо! Душа оттаивает…
Они вместе ходили в село за три километра смотреть в школе кино. Фильмы крутили старые, довоенные, и с каждым из них — будь то «Чапаев», «Веселые ребята», «Цирк» — были связаны воспоминания — радостные и грустные.
А раз шел «Большой вальс». Ольга смотрела и представляла, как сидели они с Василием в кинотеатре, еще не поженившиеся, в том городе, где она работала, а он заканчивал военное училище. Василий угощал ее дорогими конфетами. И хотя на экране показывалась чужая жизнь, удивительная музыка и красивая, верная любовь героев рождала какие-то неземные чувства, свершалось какое-то колдовство с каждым — душа полнилась чем-то радостным, светлым, нежным.
Василий провожал Ольгу до ее квартиры. Шли они не по тротуару, а по середине зимней, чуть освещенной улицы. Ольга даже помнила — на ней были легкие белые валеночки-чесанки, на нем — хромовые сапоги. Василий, напевая вальс Штрауса, вдруг подхватил Ольгу и закружил-закружил… Она, танцуя, заливисто хохотала, пока он не прильнул губами к ее губам…
Ольга вспомнила все это, как только вышли они с Ирой за село. Зимняя ночь была похожа на ту, довоенную, лишь вместо электрических фонарей над ними висела полная зеленоватая луна. Ольга, как когда-то Василий, напевая «Сказки Венского леса», только что слышанный с экрана и все еще звеневший в ушах вальс, подхватила Иру и закружила. Та, прыснув от смеха, умоляла:
— Ой, Ольга… отстань!.. Какая я танцовщица!.. Забыла, как ноги переставлять…
Дорога была узкая, кружиться вдвоем было неловко, ноги оступались в глубокий снег. И Ольга, оставив в покое Ирину, продолжала вальсировать одна. Из слов вальса она помнила только начальные строчки и все повторяла их:
Проснулись мы с тобой в лесу. Цветы и листья пьют росу… Пьют росу… Пьют росу…
Потом оборвала танец, шагнула к Ирине и, припав к ее плечу, заплакала. Она и сама не знала, что такое нахлынуло на нее. Ирина не уговаривала, не стыдила — молча гладила Ольгу варежкой по рукаву пальто…
Пока шли до деревни, Ольга — уже без слез, спокойно — рассказала, что вспомнилось ей после «Большого вальса».
