— Ольга, милая, — плакалась Аня, — как вспомню — ни за что накидывалась на него, на родненького, так сердце и заноет. Вернись он домой сейчас, пускай израненный, уж так бы я любила да берегла его! Краше моего Толика на всем-то белом свете никого нет!
Аня читала Ольге все мужнины письма и ни одного своего не отправила ему, не посоветовавшись с Ольгой. А у той откуда только брались нежные да ласковые слова, которые подсказывала она Ане! Бывало, после Ольгиных размышлений — как бы она написала Толе — Аня заново переписывала свои письма и все приговаривала:
— Чудно: в душе у меня, поверишь ли, совсем-совсем похожие на твои мысли зачинались, а только я за карандаш — улетучивались куда-то.
Ольга же, сочиняя вслух письма к неведомому ей мужу Ани, видела перед глазами своего Васю, и слова такие лились душевные, такая тоска жила в них и такая любовь горела, что Аня, слушая Ольгу, не могла сдержать слез. Вместе с нею плакала и Ольга над своей и чужой судьбой.
За советами к Ольге приходили многие колхозницы-солдатки. Она вроде бы приворожила их к себе сердечным вниманием к скупым бабьим жалобам, к тоскливым откровениям.
До замужества Ольга окончила восемь классов, работала несколько лет на телеграфе — сначала почтальоном, потом телеграфисткой. Среди женщин «Авроры» она была, пожалуй, самой грамотной, если не считать агронома Машу Зорину. Но и девятнадцатилетняя Маша признавала Ольгу за авторитет для себя во всех житейских вопросах. Иногда она давала Ольге книги Льва Толстого, Ромена Роллана, Шолохова, Куприна. Ольга теперь словно другими глазами смотрела на содержание многих произведений, читанных ранее, и удивлялась, как чтение помогало «причесывать», настраивать на хороший лад чувства. Взгляды ее и Маши на прочитанное, на поведение героев почти всегда сходились. Они обе жалели Анну Каренину, оправдывали шолоховскую Аксинью, много и справедливо говорили о расчетливой, бессердечной Шурочке из «Поединка» Куприна, погубившей такого милого Ромашова… Иной раз после прочтения какого-нибудь маленького рассказа про любовь они весь вечер беседовали о нем. Ирина, слушая их, чаще не соглашалась, кидала убежденно что-то, опровергающее их мнение, да и целиком книгу:
— Любовь… Не бывает так в жизни-то, девки! Выдумка тут.
Тогда Маша просила Ольгу:
— Скажи ей, Оля, что ошибается она!
Ольга, не столько поддерживая Машу, сколько задетая сама за живое неверными словами Ирины, тоже горячилась:
— Поверь мне, бывает! И в жизни бывает любовь красивая, большая, настоящая…
