Итог совещания боярской думы сообщил Феодосии Игоревне боярин Матвей Цыба, придя в ее покои.
– Матушка-княгиня, – сказал Матвей Цыба, отвесив поклон, – твой брачный союз с Изяславом Владимировичем станет благом и для тебя, и для Козельска. На такого воителя, как Изяслав Владимирович, никто из Ольговичей меч обнажить не посмеет. Даже Михаил Всеволодович на это не отважится. А посему, княгиня, удел твой будет избавлен от войн и разорений, покуда Изяслав Владимирович будет во здравии.
Не заметив ни тени радости на печально-задумчивом лице Феодосии Игоревны, Матвей Цыба поспешно добавил:
– О сыне своем подумай, княгиня. Князья вокруг возмужалые да зубастые, а Василий еще покуда юн годами. Не сможет он тягаться с двоюродными и троюродными дядьями. В первой же сече Василий погибель свою найдет. А Изяслав Владимирович сможет оградить твоего сына, княгиня, от любых опасностей.
– Да я не о себе, а о сыне и думаю, боярин, – с тяжелым вздохом проговорила Феодосия Игоревна. – Токмо о нем и думы мои.
Княгиня отвернулась к окну, молчаливым жестом повелев Матвею Цыбе удалиться.
Глава вторая
Брат и сестра
Княгиня Феодосия доводилась родной сестрой рязанским князьям Юрию и Ингварю Игоревичам. Это была статная и очень красивая женщина с длинной светло-русой косой. Когда Феодосия ходила в девицах, к ней сватались многие князья, восхищенные ее внешней прелестью. Однако Феодосии приглянулся Всеволод Мстиславич, старший сын черниговского князя Мстислава Святославича. За него-то Феодосия и вышла замуж, перебравшись из Рязани в Козельск.
Две первые дочери, рожденные Феодосией, умерли еще во младенчестве. Третья дочь Звенислава ныне сама стала невестой на выданье. Ей недавно исполнилось шестнадцать лет. Звенислава, как и ее мать, блистала красотой. Василий, сын Феодосии, был на год моложе Звениславы. Он появился на свет в год злосчастной для русичей битвы на Калке. Отец Василия так и не увидел своего первенца, сложив голову в сече с татарами.
Чертами лица княжич Василий уродился в мать, у него были нежные щеки и подбородок, на которых пока еще не проступила первая мужественная поросль. Синие глаза княжича, его длинные изогнутые ресницы и красиво очерченные уста были предметом постоянных подтруниваний со стороны Звениславы, которая шутливо замечала брату, мол, телом он – отрок, а лицом – отроковица. Порой это злило Василия, хотя с годами он стал терпимее относиться к беззлобным насмешкам своей острой на язык сестры.
