До Галы и Максима доходит одновременно.
— Это она.
— Джельсомина!
— И едет к…
— …к кому же еще?
Они глядят вслед автомобилю, исчезающему за оградой псевдофорума.
— Джельсомина! — кричат они хором.
— Джельсомина! Джельсомина!
Гала скидывает туфли на шпильках и бежит за автомобилем. Максим подбирает ее «лодочки» и устремляется следом. Несясь по брусчатке средневекового Парижа, они срезают часть дороги и прибегают к Студии № 5 почти одновременно с машиной, откуда выходит жена Снапораза. Кинозвезда достает из багажника корзинку для пикника, такую старую, что тростник, кажется, вот-вот развалится. Из корзинки торчит горлышко бутылки вина, ветчина с косточкой и большой кусок хлеба. Расставляя все по местам, женщина поднимает глаза, привыкнув к преследованию папарацци. Гала с Максимом, спрятавшиеся за сфинксом из Гизы, стоящим на просушке, видят ее очень хорошо. Джельсомина сильно постарела со времен своей славы, но черты героини из комиксов остались те же: большие глаза, вздернутый носик и крошечный рост. Короче говоря, клоунесса из фильма, благодаря которому она стала звездой. Джельсомина обходит здание мелкими шажками, с корзинкой с ланчем в руке, и входит в студию через пожарный вход, скрытый за мусорными контейнерами. На верхнем этаже узнают ее походку. Кто-то подглядывает в щель между ламелями[107] жалюзи.
— Придумала! — говорит Гала.
И машет человеку за окном, но тот отходит от окна.
Жалюзи со стуком закрываются.
Одновременно с этим молодые люди чувствуют на своих плечах руки охранника.
Когда цель близка, все средства хороши. Подобно Мадзини, явившемуся к Пию IX в красной рубашке, чтобы сагитировать его помочь революции, голландцы, чтобы не дать затонуть своему судну, начинают выбрасывать за борт последний балласт. Они проходят собеседования на роли, за которые нипочем не взялись бы неделю назад, чтобы заработать и суметь продержаться в Риме до кастинга для фильма Снапораза. Пока киноиндустрия пребывает в зимней спячке, фотоагенты работают на всю катушку.
Работы для моделей полно, но и желающих тоже немало. С высоких заснеженных Альп до самых низин «итальянского сапога» в столицу приезжают красивейшие дети Италии в надежде заработать в предновогодних кампаниях и во время посленовогодней распродажи. Гала с Максимом колесят по Риму, чтобы принять участие во всевозможных «cattle calls» — «кастингах скота», где каждому актеру вешается на шею номер, как в стаде, а потом их по пятьдесят человек вызывают на суд комиссии «мясников». Они дают себя ставить в разные позы, как манекенов, для просмотра. Денег это приносит немного, но хоть есть на что жить. Гала позирует почти в полном неглиже для почтового отделения в образе Снегурочки с сумкой полной открыток. Максим бреет низ живота и ноги для того, чтобы продемонстрировать коллекцию уцененных мужских трусов-бикини. День за днем их оценивают, обсуждают и с выражением скуки выпроваживают. Галу это всегда сильно раздражало, и за день до Рождества она срывается. В Риме в это время нехватка мужских рук: мощных кистей для демонстрации часов и запонок, сильных пальцев, указывающих на цены, чувственных ладоней, предлагающих обручальные кольца или коробку шоколадных конфет. Гала, как никто любящая руки Максима, приводит его к своднице, бывшей модели. Ее бюро располагается в задней комнате на Виа ди Рипетта, но взяв Максима за руки, женщина с отвращением восклицает:
