— Теперь я буду раскованней, — говорит она, — чтобы предстать перед судом его критики.
— Раскованней кого? — спрашивает Максим.
Высокие раздвижные двери Студии № 5 открыты настежь. Огромный съемочный зал пуст. Офисы находятся над ним. Максим заправляет Гале прядь за ухо и стирает помаду у нее вокруг губ. Гала приглаживает его непослушные брови.
— Что мы скажем?
— Что услышали о том, что здесь висят наши фотографии.
— Что наши фотографии висят где-то здесь, и мы захотели воспользоваться случаем и прийти представиться.
— А потом?
— Потом ты скажешь что-нибудь подходящее.
— Почему именно я?
— Потому что ты такая восхитительно раскованная.
Наверху они обнаруживают длинный коридор, проходящий через все здание. Всюду какие-то двери, но ни на одной из них нет именной таблички. Они стучатся в первую попавшуюся и спрашивают маэстро Снапораза. Девушка, разговаривающая по телефону, смотрит на них с немым удивлением.
— Ой, так это же ваши фотографии висят там, на доске?
Гала, стоя за Максимом, который едва сдерживает радостный вопль, ущипнула его за зад.
— Да, совершенно верно, — отвечает Максим, — наши.
Секретарша открывает дверь, и действительно — вот их фотографии, висят среди многих других: характерных лиц, праздных гуляк, народных типажей.
— Он сейчас придет, — говорит телефонистка и оставляет их одних. — Он сейчас придет, — повторяет Гала, качая головой.
Она старается запомнить все как можно лучше: рабочий стол, окна с видом на пихты, эскизы на стене.
Максим читает проекты фильмов, надеясь так хоть что-то узнать о той главе, которую они напишут в истории кино, но номера сцен и мест натурных съемок ему ничего не говорят.
Ожидание тянется долго. То они переживают, что о них забыли, то впадают в оцепенение от скуки. Максим садится на диван и листает последний номер «Варьете». Гала облокотилась на стол, словно девушка из эротического календаря. Она просматривает входящую и исходящую почту, при этом перекладывая фотографию некой слишком горделивой датчанки из одной коробки в другую.
Мужчина, представившийся им, врывается в их мечты, как палец, прорывающий мыльный пузырь. Но это не только не Снапораз, он даже не имеет никакого отношения к артистической стороне кино. Его задача остудить их, а не помочь. Он всего лишь самый мелкий чиновник самого внешнего круга целого длинного ряда офисов и приемных, возведенных подобно стене вокруг Эдемского сада.
Чтобы запечатлеть в фильме их разочарование, нужно было бы сделать быстрый наезд камерой и одновременно с этим уменьшить изображение, чтобы их ошеломленные лица оказались на переднем плане, а окружающее пространство — отдалилось. Такой чужой им кажется мысль, что их от цели отделяют не минуты, а месяцы.
