— Марчелло и Джельсомина…
Максим вслушивается в эти имена. Они волнуют его. Берет Галу за руку.
— Ничего себе!
— Старые актеры. В свое время были знаменитостями, сейчас забыты всеми. Они любили друг друга, но давно потеряли друг друга из виду. Теперь снова встречаются в клинике, где оба проходят курс реабилитации.
— Такой фильм они могут сделать о нас с тобой лет через шестьдесят.
Согласна.
— Простая, но трогательная история. Так всегда: чем меньше слов, тем сильнее впечатление. И в конце фильма старые актер и актриса танцуют друг с другом.
— Танцуют? — спрашивает Гала, — об этом мне ничего не известно.
— Ничего не подозревая, они входят в комнату для отдыха, а там играет оркестр…
— Смогу ли я танцевать в таком-то возрасте?
— Конечно, сможешь. Я тебя не видел столько лет. И вдруг — ты. Старая, но все еще красивая, для меня. Потому что я вижу тебя такой, какой ты была, а не такой, какая ты сейчас. Что я могу сказать? Что скажешь ты? Нет слов, чтобы выразить наши чувства, — Максим вскакивает, немного пошатываясь.
— Но наши тела помнят, как все было. Все возвращается. Каждое прикосновение. Каждый шаг. Каждое движение.
Гала подыгрывает Максиму. Прижимается к нему, и они начинают танцевать вальс из «Бала манекенов». Гравий, шуршащий у них под ногами, — вот и вся музыка, что им нужна.
— Buon Natale! — кричит Санта Клаус, проходя мимо.
Его работа закончена. Держа под мышкой красный кафтан, бороду в руке, он опускает бретели, чтобы снять толстые ватные штаны.
Вальс переходит в шелест шагов. Наконец подвыпившие танцоры останавливаются, упершись лбами.
— Скажи честно, — говорит Максим, — тебя никто не просил куда-нибудь уехать?
— Уехать? Почему ты спрашиваешь?
— Просто так. Любопытно. И тебя не приглашали куда-нибудь поехать?
-.. Поехать куда-нибудь… — говорит Гала через некоторое время, — теперь припоминаю, действительно, меня просили, да.
— Черт побери, вот видишь, я так и знал. Я знал это!
Испугавшись его горячности, Гала отстраняется от Максима, и он теряет равновесие. Машет руками, словно замахнувшись на невидимого обидчика, оступается и падает руками прямо на острые камешки. Так и сидит под оседающей пылью, уставившись на пораненные ладони.
— Уехать, боже мой, что это значит? С кем? Куда? И что ты ответила? Проклятье, кто тебе это предложил?
— Ты, — отвечает Гала и садится рядом с ним на землю. — Кто же еще, глупый? — Она осторожно смахивает песок с его ладоней и гладит длинные пальцы. — Ты спросил меня, хотела бы я поехать с тобой в Рим. Мы сидели в ванной комнате. Не спрашивай, почему. Я — на краю ванны, ты на стиральной машине. Я ответила, не раздумывая. И не жалею — это самое лучшее, что мы когда-либо делали.
