Все, что рассказывал американец, в общем-то не особенно отличалось от того, что сообщил Грегорин, поэтому Королев утвердительно кивнул головой, хотя, если честно, он был удивлен тем, что государство продавало предметы искусства и прочие ценности бывшим поработителям советского народа.
— Отлично. Так вот, я уже сказал, что часто приезжаю без конкретного задания от церкви. Но в этот раз все было по-другому. У НКВД есть одна икона — во всяком случае, так сообщил один церковный источник, — и представители западной православной церкви хотят ее приобрести. Очень хотят. И я полагаю, что Нэнси Долан искала здесь эту икону.
Королев пытался обдумать информацию. Что же это за икона, ради которой убили двоих человек?
— Расскажите мне, пожалуйста, об иконе, Джек, — попросил он, пересилив себя и обращаясь к американцу по имени.
— Не могу. Я бы хотел помочь вам, но это закрытая информация. Могу сказать одно: это очень важная и значимая для церкви икона.
— Чудотворная?
— Неплохая догадка. Однако я больше ничего не могу вам сообщить — кроме того, что я готов заплатить за нее бешеные деньги, если это не подделка. Но мои источники пока не подтвердили, что икона действительно находится здесь. Хотя, насколько мне известно, в определенных кругах о ней ходят слухи. Я передал местному контактному лицу, что готов заплатить за нее живые деньги. Меня спросили сколько. Я назвал цифру — очень большую цифру! — и мне ответили, что предложение интересное и его примут во внимание. Хотя мне кажется, что это пустая затея.
— Но как со всем этим была связана Нэнси Долан?
Шварц помедлил с ответом и тяжело вздохнул.
— Когда я пришел обсудить размер своих комиссионных с представителями церкви в Штатах, именно она открыла мне дверь. Тогда я успел лишь заметить, что это симпатичная девушка. Потом я встретил ее в Берлине десять дней назад. Она садилась на поезд до Москвы, как и я. Не уверен, узнала ли она меня. Я тоже не подал виду, что мы раньше виделись. Знаете, лишняя огласка мне ни к чему. Но мы с ней столкнулись в вагоне-ресторане — оказались за одним столиком. Так и проболтали почти всю дорогу. Я точно могу сказать, что это была именно та девушка, которую я встретил еще в Америке. Я знаю, что ее зовут не Нэнси Долан, потому что там она отлично говорила по-русски, как будто это был ее родной язык. Но в поезде она знала по-русски только «пожалста» и «спасибо». Мы хорошо провели время, и я пригласил ее зайти в «Метрополь», если будет время. Ей нравился джаз, а где его еще послушаешь в Москве, как не в «Метрополе»? Три дня назад она мне позвонила.
