— Так вот почему ты надел форму, Лешка. А мы уж грешным делом подумали о другом. Ты ведь редко ее надеваешь. — Он обращался к Королеву с фамильярностью, на которую давали право двенадцатилетняя совместная работа в органах и периодические дружеские посиделки за рюмкой водки.
Королев снова посмотрел на побитый молью рукав и нахмурился. Он и в самом деле предпочитал гражданскую одежду, поскольку считал, что ничто так не пугает человека, как коричневая милицейская форма.
— Это правда. Я решил ее выгулять. Погляди-ка на рукава, что с ними сделала за лето моль.
— Похоже, форма тебе стала мала. Что, набрал жирку?
Ясимов подмигнул, и Королев улыбнулся в ответ. На лице у Королева был старый шрам от сабли, и он стягивал кожу у левого глаза, придавая капитану мечтательно-добродушный вид. Эту особенность подчеркивали и глубоко посаженные глаза, будто прячущиеся под густыми бровями. Ясимов не раз шутил, что у Королева всегда такое выражение, будто он думает о еде. Но сам Королев, признавая за собой такой грешок, считал, что именно это мечтательное выражение вызывало доверие у людей, а в его работе это было очень важно.
— Это мышцы, Дима. Я много тренировался, чтобы оставаться в форме. И чтобы никакая старуха не могла меня чем попало проткнуть.
Семенов хихикнул, прикрываясь папкой с каким-то делом. Ларинин уже забыл о напряженности и открыто рассмеялся. Даже Ясимов улыбнулся, потирая рану, которую ему нанесла ножницами пожилая женщина, когда он попытался перевести ее через улицу. Как она объяснила позже, это все случилось из-за формы. И Королева это не удивляло. Форма заставляла людей нервничать. Старушка решила, что Ясимов собирается ее арестовать, хотя она ничего не совершала, и Королеву пришлось отвести ее в сторону, чтобы она не ткнула в Ясимова ножницами еще раз. Сейчас ни в чем не повинные люди шарахались от собственной тени, а у старушки еще и ножницы оказались под рукой…
Королев с трудом сдерживал смех. Ему нечасто удавалось подколоть приятеля.
Ясимов укоризненно покачал головой.
— После этого случая ношу только гражданское. Ну да ладно. Лучше расскажи, раз уж тебя выбрали поделиться своим опытом с молодыми чекистами, что за лекцию будешь читать.
Королев долго искал какую-то папку и наконец открыл ее. На первой станице была фотография преступника. С темными синяками на бледном лице. Неприятное дело. От вида избитого парня сердце Королева екнуло. Он только вышел из допросной, как милиционеры обработали насильника. И винить их нельзя: у всех были сестры и дочери. Тем не менее судить его должен народный суд, иначе неминуемо возвращение к дореволюционному самоуправству.
