— Так не хорошо.
— Ой, ой! Удивил! Он залез ко мне в окно. Он вор, да? Я научу его заходить в двери.
Пермяков развернул бумажник, пересчитал деньги — рубли и кроны. Валге — Белый беспокойно заерзал на полу.
— Сидеть! — шевельнул пистолетом Пермяков. — Объясни ему, Арни, пусть не дергается. Я ему все равно ничего не отдам. Мне эти вещи понравились. Теперь пусть скажет, зачем пришел?
— Ко мне пришел. Я больной.
— Слушай, Арни, у вас в Чухляндии дверей нет, да?
— Он боялся. В двери не пустит доктор. А я ему отчен нужен…
— Друг, значит? По-русски не говорит. Ходит в гости ночью в окно. С пистолетом. Очень оригинально.
— Он треппует пистоллет назад.
— Ладно, Арни, треппует, так треппует. Я сейчас твоего друга выведу на улицу и совершу акт интернационализации…
— Что такое «интернационализация»? — спросил Ныым, явно не поняв намека.
— Вот, — Пермяков потряс пистолетом, — ТТ — великий интернационализатор. Мертвые, Арни, большие интернационалисты. Лежат рядом фашист, еврей, мусульманин и никаких споров, взаимных обид. И у всех сразу общий язык. Это живые тащат их на разные кладбища. Ты меня понял?
— О, я поннял, — объявил Ныым.
Пока Пермяков прохлаждался в больнице, группа Прасола осваивала трассу. «Генерал» уезжал из гарнизона с утра и возвращался домой после обеда. Строго по часам — в девять утра, в семнадцать — обратно. Надо было приучить людей Железного к мысли — «генерал» пунктуален, беспечен, и взять его будет нетрудно. Операцию следовало проводить к вечеру, когда комдив возвращается в гарнизон. Все должно располагать к такому варианту — в это время на трассе не было посторонних машин, ничто не могло помешать намечаемой акции.
Прасол делал все, чтобы убедить противников в легкости предстоявшего им дела. Он знал: откуда-то за трассой постоянно наблюдают, и вел себя крайне беспечно.
Самым удобным местом, где легче всего было покончить с бандой, Прасол считал большой мокрый луг. И стал это место «обживать».
«Генерал» возвращался из города. Машина неожиданно затормозила перед мостиком через ручей на лугу. Водитель пулей выскочил из «уазика» и полез за домкратом. Генерал неторопливо вылез из машины. Огляделся. Подошел к водителю, возившемуся с колесом. Что-то сказал ему, скорее всего выговорил. Большие начальники склонны верить в то, что с их машинами не должны случаться неприятности, которые случаются с машинами простых смертных. Отведя душу выговором, отошел от машины. Постоял у кювета. Перепрыгнул через него. Выбрался в поле. Стал ходить, изредка нагибаясь.
