— Ну, знаете ли, — сказал Уильям, и голос его зазвенел. — Всему есть предел. Да, с сойкой я допустил ошибку, серьезную ошибку. Кстати сказать, моей вины в этом нет. Я приехал сюда все объяснить, извиниться и, если необходимо, возместить нанесенный ущерб. Вы отказались меня выслушать. Когда я спросил, нуждаетесь ли вы в моих объяснениях, вы сказали: «Упаси Бог!» И все это время вы хладнокровно планировали мою высылку из страны — из-за какого-то пустяка, с моей точки зрения, простительного пустяка! Да кто он такой, ваш лорд Коппер?! Его тщеславие безгранично! Если ему угодно забыть о полутора годах моей самозабвенной работы в его газете, он вправе меня уволить, но…
— Таппок, старина! — вскричал мистер Солтер. — Вы меня не так поняли. После премьер-министра нет более преданного почитателя вашего таланта, чем лорд Коппер. Он хочет командировать вас в Эсмаилию.
— И он оплатит мне дорогу назад?
— Разумеется!
— О, это несколько меняет дело… Но все равно… что за странная идея! Представляете, как будет выглядеть «Луг и чаша», когда я начну писать о песчаных бурях, львах и прочих эсмаильских чудесах?
— Давайте обсудим это за обедом.
Такси отвезло их через Флит-стрит и Стрэнд в ресторан, где сотрудники «Свиста» всегда кормили авторов за счет газеты.
— Вы в самом деле хотите консервированного лосося?
— Нет.
— Правда?
— Правда.
Мистер Солтер вновь взглянул на своего гостя с одобрением и протянул ему меню.
Уважение, которое Уильям заслужил у него нелюбовью к сидру, возросло еще больше по мере того, как он делал заказ. Как это ни странно, Уильям не потребовал ни маринованных орехов, ни корнуэльского пирожка, равно как не привлек к себе всеобщего внимания, подобно будапештскому корреспонденту, которого мистер Солтер потчевал недавно здесь же (узнав, что никто из поваров не способен приготовить экзотические мадьярские кушанья, тот вызвался все сделать сам и сотворил на глазах у озадаченных официантов с помощью жаровни и спиртовки тошнотворный соус из сладких перцев, меда и миндаля). Уильям заказал жаркое-ассорти, и, пока он ел, мистер Солтер неназойливо пытался разжечь в нем интерес к предложению лорда Коппера.
— Видите того человека? Это Паппенхакер.
Уильям взглянул.
— Самый умный журналист на Флит-стрит.
Уильям посмотрел еще раз. Паппенхакер был смуглым молодым человеком в гигантских роговых очках и со щетиной на скошенном подбородке. Он отчитывал официанта.
— Да?
— Едет в Эсмаилию от «Дейли Грош».
