Ума с трудом хватало, чтобы избежать позорной отставки и опалы, о благосклонности и золоте речи уже не шло. Нет бы Геслеру раньше задуматься, почему дядюшка не отдал лакомое местечко одному из своих сыновей, благо наплодил их министр финансов столько, что на все герцогства хватит и еще на графства останется, реши король извести лордов по всей империи.
Со всей доступной ему в данный момент вежливостью, Геслер заверил королевского представителя, что все будет исполнено в кратчайшие сроки - и рудники, и налоги, и урожай, а за высокой моралью и религиозностью он проследит лично. Представитель отправился осматривать ближайшее королевское поместье, а Геслер, пододвинув чернильницу, начал писать письмо министру Чангу.
Быть может, всесильный министр осмелится объяснить его эльфийскому величеству, что Суэрсен не сказочное золотое руно. Говорят, был у ландийской королевы в древности золоторунный баран, не шерсть, а чистое золото, пока сзади дострижешь, спереди уже заново обрастает. Все королевство с того барана кормилось, пока бедняга не околел от беспрерывной стрижки. По барану траур объявили, три года баранину по всему королевству в рот не брали, а пастуха зашили в лысую баранью шкуру, да утопили. Господин Геслер боялся повторить судьбу несчастного пастуха.
***
Чанг еще раз просмотрел послание из Суэрсена и бросил письмо в камин. Геслер взывал к разуму министра: умный юноша, понимает, что взывать к милосердию короля - бесполезно. Но помочь ему министр государственного спокойствия не мог, да и, честно признаться, пока что не хотел. Король, бесспорно, выкачивал из Суэрсена все соки и слишком спешил, но в некотором роде он всего лишь возмещал казне недополученные за сотни лет налоги, оседавшие в твердыне Аэллинов. Северные лорды слишком гордились своим особым положением, теперь за это расплачиваются их вассалы.
Жители Суэрсена должны в полной мере осознать, что времена Аэллинов прошли навсегда. Чем сильнее их сейчас прижмет король, тем проще будет потом вызвать всеобщее ликование, слегка ослабив поводья. Чанг вовсе не считал, что чаша терпения "гордого Севера" переполнена, всегда найдется место для еще пары капель. А даже если и взбунтуются - ничего страшного.
Геслер еще молод и потому не понимает - народный бунт свиреп, беспощаден, но беспомощен. Он захлебывается в собственной крови. Без лорда, за которого можно умереть, суэрсенцы не опасны. Следовательно, король прав, эту безумную эльфийку и ее детей нужно найти как можно скорее, иначе через пятнадцать лет, а то и раньше, Север запылает. А до тех пор можно не беспокоиться, без Аэллинов Суэрсен все равно, что мертв.
