— Привет селу! Ни фига себе тут у вас погодка!
Она стояла на одной ноге, держась за косяк двери и снимая другую туфлю. Чпок! Мод встала и, тут же превратившись в хозяйку дома, пошла навстречу Сисселе с раскрытыми объятиями.
— Просим прощения за такой прием. — Она продолжала широко улыбаться. — Ты ведь Сиссела, правда? Добро пожаловать!
Сиссела поставила туфлю на пол, но порога не переступила. Она смерила Мод взглядом и на миг, кажется, заколебалась. Должно быть, это прорезался инстинкт самосохранения. Вот, подсказывал он, твой вероятный противник. Но такой противник, с которым надо держать ухо востро.
— Заходи, — сказала Мод. — Тебе надо обсушиться. Мы выделим тебе комнату.
За ее спиной остальной состав Бильярдного клуба зароптал. Комнату пока что никому еще не выделили.
— Давай ее в какую-нибудь из сердечных комнаток, — встрял Сверкер.
— Не-а, — откликнулась Мод. — Я думала, они с МэриМари будут в зеленой.
Сверкер повысил голос:
— В сердечной!
Мод повернулась:
— В чем дело, собственно? Успокойся!
Пять минут спустя мы с Сисселой уже сидели на своих кроватях в комнате, именуемой зеленой. Это оказалась большая комната с покоробившимися от сырости обоями, лишь самую малость отдающими в зеленый цвет. Тем не менее она была очень красивая, с двумя большими окнами, выходящими на озеро. Остальные спальни на втором этаже были новенькие, со свежими обоями, но некрасивые, я заметила это, когда Мод расхаживала там, распределяя, где кому спать. Магнуса и Торстена поселили каждого в отдельную маленькую гостевую комнату со стилизованными сердечками на стене — желтыми у Магнуса и красными у Торстена. Анну и Пера — в спальню родителей, с обоями в бирюзовый цветок в духе модерна. Сверкер, разумеется, будет ночевать в своей собственной комнате (обои в широкую полоску, белые с коричневым), а Мод в своей (крупные синие цветы на белом фоне).
Мы с Сисселой сидели сгорбившись, словно признавшись себе наконец, до чего мы обе устали.
— Они смеялись, — вдруг сказала Сиссела.
Я пробормотала что-то ободряющее, сама не зная толком, что тут сказать. Сиссела всхлипнула.
— Что, у меня был такой нелепый вид?
— Ничего не нелепый. Честно. Они смеялись не поэтому.
То была ложь, и мы обе это знали. Она быстро глянула на меня, прежде чем сунуть руку в карман, порывшись, вытащила пачку «Мальборо», уже полупустую, и закурила. Я лихорадочно искала другую тему для разговора.
— Трудно было добираться?
Она фыркнула, выпустив из носа маленькое облачко дыма.
