— Я смотрю, вы не стесняетесь открыто высказывать свое мнение, не так ли?
Джульетта внезапно почувствовала себя неловко. Так, как она говорила с Эймосом, нельзя было говорить с хозяином. Просто она крайне возмутилась грязью на свежевымытом полу. Но все-таки Джульетта решила, что не будет лебезить перед всяким мелким тираном только потому, что он привык к этому.
— Не вижу ничего плохого в том, чтобы высказывать то, что я думаю, — сухо ответила Джульетта. — Вам, видно, непривычно, чтобы кто-то осмеливался к вам обращаться с такими просьбами?
— Просьба? Вы это так называете? — на губах Эймоса снова заиграла странная полуулыбка. Джульетта обратила внимание, насколько привлекательнее он становится, когда улыбается. — А я бы сказал, что вы мне устроили настоящий разнос.
Джульетта промолчала. Девушка совсем не знала, что ответить. Очевидно, у нее просто нет привычки выступать в роли служанки. Она выросла, как равная среди равных, а ее отец постоянно приучал своих дочерей к свободе мысли и слова. Такая жизненная позиция, как Джульетта теперь понимала, была совершенно неуместной для кухарки или прислуги в доме.
— Да. Я не должна была говорить с вами так резко, — промолвила она вежливо, глядя в сторону.
— Нет, — Морган протянул к ней руку. — Не беспокойтесь. Вы были правы. Я… в общем, все нормально. Я только обратил внимание, что вы не боитесь говорить со мной. А то некоторые боятся.
Джульетта улыбнулась с облегчением.
— Мне не следовало вас дразнить, — продолжал Эймос.
Услышав такие слова, Джульетта с удивлением посмотрела на своего хозяина. Для Эймоса Моргана даже произнести слово «дразнить» уже было очень легкомысленным поступком. Да и на лице его тут же появилось несколько озадаченное выражение, как будто он сам удивился несвойственному ему поведению. Но очень быстро лицо Эймоса вновь обрело привычное выражение и он отвернулся. Некоторое время Джульетта стояла в растерянности, гадая, почему прервалась тонкая нить какого-то нового отношения, протянувшаяся между ними на короткое время. Затем, пожав плечами, она вернулась к своей работе. Бесполезно пытаться понять Эймоса.
После того первого утра Джульетта стала все завтраки готовить сама. У нее теперь увереннее получалось собирать яйца, но все же девушка с недоверием и опаской посматривала на петуха, который имел обыкновение подскакивать к ней невесть откуда с резким клекотом и кудахтаньем. По совету Франсэз она носила с собой посудное полотенце, которым хлестала петуха, когда его притворные атаки на нее казались слишком угрожающими. Постепенно Джульетта научилась отличать одну курицу от другой и часто с ними разговаривала, даже называла их по именам, насыпая им корм вечером или собирая яйца по утрам. Много времени, потраченного Франсэз на обучение Джульетты, ушло на кухонные дела и разные вопросы приготовления пищи. После обеда Франсэз обычно сидела и писала рецепты, которые знала наизусть еще от своей матери. Работая вместе с Джульеттой, она всегда беседовала с девушкой. Франсэз очень интересовали рассказы Джульетты о ее жизни в театрах и в разных городах. Хотя своя собственная жизнь казалась Франсэз скучной. В сравнении с этими рассказами, Джульетта, в свою очередь, с интересом слушала разные истории о жизни на ферме. Ее все больше интересовала семья Морганов, их молчаливая и упорная сила, а их образ жизни казался ей каким-то совсем новым миром. Девушке было интересно слушать рассказы Франсэз, которая говорила обычно в своеобразной спокойной и шутливой манере. С каждым днем Франсэз все больше нравилась Джульетте.
