У меня есть только одно объяснение: ТИМ сам этому научился.
— Я не могу в это поверить. Ведь ваша работа — ухаживать за роботом: если появились какие-то симптомы, вы должны были их заметить. Кого нам призвать к ответу, если не вас?
— Говорю вам, прежде чем нажать на крючок, ТИМ-1 посмотрел мне в глаза. Он обладал… сознанием.
Да, я понимаю, что мы говорим о машине. Но факт остается фактом: робот думал. Я видел, как он принимает свое последнее решение. Да, в это сложно поверить, но отказываться от своих слов я не собираюсь.
Мне жаль, что я не могу облегчить вашу работу. Но, при всем уважении, мэм, я, как профессионал, считаю, что вы должны обвинить во всем робота.
— Какая чушь. Все, специалист, достаточно. Спасибо.
— Послушайте, мэм, пострадали мы все — боевики, мирные жители, американские солдаты. И объяснение может быть только одно: во всем виноват ТИМ-1. Он принял решение, вините его. Этот проклятый робот не сломался.
Он убивал людей хладнокровно.
По итогам слушаний никто не получил благодарности; однако разговор специалиста Блантона с конгрессменом Перес, судя по всему, привел к принятию закона о защите от роботов. Что же касается специалиста Блантона, то он впоследствии предстал перед трибуналом, а затем сидел в военной тюрьме, ожидая отправки на родину и суда. Домой специалист Блантон так и не вернулся.
Кормак Уоллес, ВИ: АСЛ, 217
«Малышка? Это ты?»
Матильда Перес
Вирус-предшественник + 7 месяцев
Эту историю четырнадцатилетняя Матильда Перес рассказала такому же, как и она, выжившему — бойцу нью-йоркского Сопротивления. Рассказ примечателен тем, что Матильда — дочь конгрессмена Лоры Перес (Демпартия, Питтсбург), главы комитета Конгресса по вооруженным силам и автора закона о защите от роботов.
Кормак Уоллес, ВИ: АСЛ, 217
Игрушки не живые. Мама так и сказала: «Матильда, твои куклы ходят и разговаривают, но это еще не значит, что они — живые люди».
Однако я все равно следила за тем, чтобы случайно не уронить свою Малышку. Ведь если она падает, то потом плачет и плачет без конца. Кроме того, я всегда ходила на цыпочках вокруг дино-ботов моего младшего братика. Дино-боты не любят, когда кто-нибудь шумит, — они рычат и щелкают пластмассовыми зубами. Мне всегда казалось, что они злые, и, когда Нолана не было рядом, я их пинала. От ударов они орут и верещат, но ведь дино-боты — просто игрушки, верно?
Я не хотела злить игрушки. Мама сказала, что они ничего не чувствуют, а только притворяются радостными, печальными или сердитыми.
