Роботы Апокалипсиса | страница 31
Робот повернулся к нам боком, и поэтому мне все видно: правой рукой ТИМ держится за рукоять, а левой ладонью шлепает по рожку, ставя его на место. Затем тянет затвор, досылая патрон в патронник.
Мы никогда, никогда не учили ТИМа обращаться с оружием! Я бы не смог его научить, даже если бы захотел. Наверное, робот сам до всего дошел, наблюдая за нами.
Улица опустела. ТИМ-1, в полицейском шлеме, который ему велик, слегка наклоняет голову, крутит ею из стороны в сторону, осматривая окрестности. Пусто. Затем робот выходит на середину проезжей части и начинает разглядывать окна.
Солдаты и я уже отошли от шока. Вечеринка начинается. Мы занимаем позиции за бронетранспортером. Парни смотрят на меня, и я выкрикиваю команду: «ТИМ-1, это специалист Пол Блантон. Немедленно остановись и деактивируй себя. Выполнять!»
ТИМ-1 меня игнорирует.
Из-за угла выезжает какая-то белая колымага. Робот поворачивается кругом и нажимает на спусковой крючок. Пуля разбивает ветровое стекло — бам! — и водитель, залитый кровью, утыкается в рулевое колесо.
Парень даже ничего не понял. Ну, то есть на роботе афганская одежда, и он стоит на улице с «калашом» у бедра.
Машина пересекает проезжую часть и врезается в стену дома.
Мы открываем огонь по ТИМу-1.
Мы поливаем робота так, что его халат, платок и УНБ, э-э, улучшенный наружный бронежилет, словно развеваются на ветру. Робот не реагирует — не вопит, не ругается, не убегает. Слышен только глухой, повторяющийся звук: «шлеп-шлеп» — это пули разрывают многослойный кевлар и керамическую обшивку, которой покрыт металлический корпус. Работа простая, почти скучная — все равно что расстреливать пугало.
ТИМ медленно и плавно поворачивается; автомат в его руке застыл, словно змея, готовая к броску. Оружие начинает выплевывать пули, одну за другой. Робот так силен, что «Калашников» в его руке не дергается ни на дюйм. Тимми стреляет снова и снова, механически и абсолютно точно.
Прицелиться, нажать на курок, «бум!». Прицелиться, нажать на курок, «бум!»
У меня с головы слетает шлем: такое чувство, что в морду лягнула лошадь. Упав на четвереньки, я прячусь за бронетранспортером, провожу рукой по лбу — пальцы чистые. Пуля сбила шлем, но меня не задела.
Я перевожу дыхание и пытаюсь сосредоточиться. От непривычной позы сводит ноги, и я падаю назад, выставив руку, чтобы смягчить падение. Ладонь погружается во что-то мокрое и теплое. Тут я понимаю: произошло что-то очень скверное. Смотрю на руку и не верю собственным глазам.