— Э–э–э… оленина жареная, оленина тушеная, почки заячьи с чесноком… гречневая каша… с луком… и все остальное. Угощайся!
Дурмштранговец не заставил упрашивать себя дважды – он набросился на еду как волк, в перерывах между глотками расхваливая кушанья. Спустя десять минут усиленной работы челюстями Долохов будто очнулся и удивленно посмотрел по сторонам.
— А где твой младший брат? Он, поди, тоже не отказался бы от… – Тони осушил бокал сока, — … тушеной оленятины! Хватит ему учиться, он, наверное, и отдохнуть хочет…
— Ничего он не хочет, — отмахнулся Родольфус, ковыряясь в каше и зыркая на подозрительно скрипевшую дверь. – Будешь еще сок?
— Э–э–э… у меня есть идея получше, — подмигнул Долохов, доставая из складок плаща небольшую бутылку с какой‑то прозрачной жидкостью. Руди пнул под столом возмутившегося старого домовика, вспыхнул по уши и протянул Антонину свою чару – не мог же он выглядеть слабаком перед бравым товарищем! Но не успело горлышко бутылки мелодично звякнуть о край серебряного кубка, как на пороге появился сопливый мальчишка в грязной рубахе и продранных на коленях штанах. Рука Антонина застыла в воздухе, напиток переполнил кубок и расплылся пятном на старинной скатерти. Длинное лицо гостя вытянулось еще больше.
— Кто… ты такой? – выдавил Долохов, созерцая чумазого незнакомца: тот широко улыбнулся, продемонстрировав щели между зубами.
— А сто вы пьете? Я па сказу! – ехидно ответил грязнуля, обращаясь к Родольфусу. – Ты тлуп, Луди!
— Что он говорит? Это… это кто, твой брат? – обомлев, спросил Антонин; старший Лестрейндж сидел красный как рак.
— Д–да… это он, маленький грубиян…
— Но ведь это же прекрасно!! – воскликнул гость, да так, что эльфы под столом вздрогнули и запищали. – А я уже испугался, что он какой‑нибудь книжный червь! Иди, иди сюда! – ласково поманил мальчишку Долохов. – Не бойся! Меня зовут Антонин, можно просто Тони, а тебя как звать?
— Лабастан! Пливет! – радостно заявил грязнуля, залезая на высокий стул с резной спинкой; Родольфус тяжело вздохнул.
— А как тебя называют друзья? Стан? Стэн? – малыш отрицательно помотал головой. – Неужели Басти?
— Лаба! – улыбка младшего Лестрейнджа стала еще шире.
— Очень приятно! Сколько тебе лет? – воспитанный Долохов вел себя так, будто не помнил глупого вранья Родольфуса. Рабастан задумчиво почесал за ухом и поднял грязную растопыренную пятерню.
— Целых пять лет? Да тебе скоро в Хогвартс поступать! – невозмутимо продолжал Тони. – Знаешь, что такое Хогвартс? – Раба кивнул и сделал большие глаза. – На какой факультет ты хочешь попасть?
