Потом на глаза у меня навернулись слезы.
— Умру, — прошептала она.
— Но тебя больше никогда не положат в больницу! — воскликнула я, обнимая ее покрепче, чтобы не дать договорить. У меня было такое чувство, будто бабушка Эя сказала что-то неприличное. — Ты не сумасшедшая!
Прижавшись к ней лицом, я чувствовала ее пряное дыхание. Я вспомнила про флакон туалетной воды «Дикая свежесть», который много лет назад она цедила, как коктейль.
— Ах так? А если я скажу тебе, что вижу гигантских медуз, которые плавают вон под теми лодками?
— Где?
— Там, внизу… Их уже не видно. Они нырнули слишком глубоко. Пошли ко дну.
— Я видела их! Я успела разглядеть их до того, как они исчезли. Бабушка, я их видела! — Я изо всех сил таращила глаза, чтобы показать, как я взволнована. — Честное слово! Честное слово! Они были как голубое желе с щупальцами! Правда, я их тоже видела!
Она чмокнула меня в щеку.
— Спасибо, Элиза, — она вздохнула. — За одно я благодарна твоей маме.
— За что?
— Что она отпускает тебя ко мне.
Игра в доверие запомнилась мне хорошо: тогда я в последний раз видела бабушку Эю такой как обычно.
В следующий раз я пришла к ней только через несколько дней. Если я правильно помню, через пять дней. Конец учебного года был на носу, мне предстояли экзамены в шестой класс. Не то чтобы я их очень боялась, но овладевшая классом нервозность заставляла меня больше заниматься: целыми днями я просиживала за уроками одна дома или у Франчески. Наконец наступила суббота, и я отправилась на Челестию.
Бабушку я нашла в ангаре: она увлеченно рисовала на старом холсте. Это был самый большой холст в мастерской. Раньше на нем красовались два ангела с козлиными копытцами — забавная, немного кощунственная картина. Но сейчас копытца, крылья и все остальное исчезло под слоем белой краски. Бабушка Эя, стоя перед холстом, прикрепленным к простому мольберту, заслоняла спиной свою работу.
— Я думала, ангелы-козы тебе нравятся! — воскликнула я.
Бабушка обернулась.
— Да, но мне нужен был большой холст. Мне так не терпелось начать работать, что я не могла пойти за новым.
Бабушка отступила на шаг, чтобы показать мне, что она рисует.
Холст так и пестрил красками. Голубая, темно-красная, желтая, черная. И бирюзовая. Фигур людей видно не было.
— Ты подалась в абстрактное искусство? — спросила я.
— М-м-м. Она еще не закончена.
Я стала наблюдать за тем, как она работает. Холст постепенно покрывался бирюзовой и фиолетовой краской. Мы обе молчали. Я по опыту знала, что бабушка не любит болтать за работой. Но еще я знала, что стоит подождать минут десять, как она бросит свои картины и будет полностью в моем распоряжении. Так что я ждала.
