Жакмор подивился эрудиции кюре, однако стойки кафедры затрещали, подломились, и динамики разнесли по храму крепкое ругательство — кюре упал вместе с кафедрой и расшиб себе лоб.
— Ладно! Ладно! — закричал он. — Будет вам дождь! Уже пошел!
Атакующие откатились, ринулись к дверям и распахнули их. Действительно, небо внезапно нахмурилось, и первые капли, как резвые лягушата, запрыгали по паперти. Еще минута — и по шиферной кровле церкви хлестал ливень. Прихожане кое-как установили кафедру, кюре открыл створки и спокойно произнес:
— Служба окончена.
Женщины вставали с мест, мужчины надевали шапки, и все, крестясь, пошли к выходу.
Жакмор хотел сразу пройти в ризницу, но был вынужден задержаться на месте и подождать, пока схлынет людской поток.
В проходе он столкнулся с носатым вислогубым столяром. Тот злорадно усмехнулся:
— Видал? Мы в вере крепки. Как бы там кюре ни разорялся. Он все никак в толк не возьмет, для какой надобности людям Бог. — Он пожал плечами. — Э-э, да пусть себе дурью мается! Беды никакой, одна потеха. С кюре или без кюре — все равно, службу у нас уважают. А главное — створки-то мои выдержали.
Столяр пошел к выходу. Пизабеллы нигде не было видно, и Жакмор не стал ее искать. Церковь почти опустела, и он наконец пробрался в ризницу, а там, не стучась, вошел во внутреннюю дверь.
Кюре возбужденно расхаживал по комнатке и принимал похвалы, которые щедро расточал ему ризничий, человек с красным и на редкость невыразительным лицом, — Жакмор не сразу вспомнил, что уже видел его накануне.
— Вы были неподражаемы! — восхищался ризничий. — Великолепны! Какое вдохновение! Это ваша лучшая роль!
— Еще бы! — отвечал кюре. — По-моему, я их проучил!
На лбу у него красовалась огромная шишка.
— Это было потрясающе! — не унимался ризничий. — Какая мощь! Какая страсть! А как мастерски была построена речь! Верьте слову, я преклонялся и преклоняюсь перед вами!
— Ну, положим, — скромно сказал кюре, — ты преувеличиваешь… Конечно, получилось недурно. Но чтобы уж до такой степени? Не верится.
— Позвольте мне, — вмешался Жакмор, — присоединиться ко всему сказанному.
— Ах, какой талант! — вздохнул ризничий. — Нет, вы были просто… просто божественны!
— Будет вам, — сказал кюре. — Вы мне льстите. — Приосанившись, он любезно улыбнулся Жакмору: — Проходите, месье, садитесь…
Жакмор сел на стул.
Ризничий захлебывался от восторга:
— Ах!.. Ах!.. Когда вы произнесли фразу: «Храм — это вам не лейка», я едва не лишился чувств. Буквально! О, господин кюре, какой талант, какой талант! Или это: «Он не любит ваш клевер!» Какой шедевр!
